– Цилия, - насмешливо прищурилась магиня, - не заставляй меня вспоминать про твой должок, моя доброта тоже не безгранична.

– Да я молчу уже, - похоже, угроза испугала графиню сильнее, чем хотела сама Милли, - или давай я тебе драгоценностями отдам… вот, смотри какое ожерелье из хингийских карбункулов… дядя… вернее, король… говорил, что оно стоит как поместье.

– Зачем мне подарок твоего отца… да и поместье тоже ни к чему, работай да помалкивай… сюда идут.

Теперь, когда резерв восполнился, Милли, как прежде, ощущала каждую каплю воды, и мокрая стройная мужская фигура, приближающаяся к кухне, виделась ей издали ясно, как нарисованная.

Ну и чего ему тут нужно?
– Почти враждебно хмыкнула магиня, словно невзначай поворачиваясь к двери спиной, - не даст спокойно кашу доварить…

Вот чем шедший в их сторону секретарь может помешать каше, Милли не смогла бы пояснить даже самой себе, однако точно знала, под взглядом темно-серых глаз на руках как путы появляются, и все мысли только об одном.

Не заметно ли на ее лице каких-нибудь эмоций, по которым можно сразу догадаться о ее непонятном волнении и неуверенности. А еще - не сбился ли найденный в капитанских сундуках чепец, не поддернулся ли подол платья… и даже - достаточно ли чисты вымытые ею плошки…

Эти странные неуверенность и робость, нападавшие на Милли при одном только появлении лорда Кайда, невероятно сердили девушку. Словно не хватало ей прежних бед и опасностей, так еще от него теперь не знаешь, чего ждать. Вернее… от самой себя.

И это было неприятнее всего, то, что происходящее невольно заставляло магиню сомневаться в собственной силе воли, в умении контролировать свои поступки.

Да она вообще при приближении этого лорда почему-то чувствует себя неловкой деревенской девчонкой, впервые попавшей в пышный дворец. Все вокруг сверкает и лучится роскошным убранством и ухоженностью, а на ней старенькое платьишко и стоптанные лапотки.

Неужели напрасны все усилия, затраченные леди Тренной для воспитания в Милли независимости и самостоятельности мышления? Ведь наставница занималась с будущей сокланницей значительно больше всех остальных воспитанниц, отдавая учебе и тренировкам девушки каждую свободную минутку.

– Доброе утро, - мягко произнес вошедший, и знахарке пришлось ответить, ну, в самом деле, не заслужил же он откровенной дерзости?!

– Милли, тебя Даннак просит прийти, он говорит, что ветер усиливается и начинает менять направление… если сейчас не найти подходящую бухту, потом может и не быть удобного момента, чтоб высадится на берег… Я тебя провожу, вот плащ, надевай, там мокро.

Слушая виноватые объяснения секретаря, Милли чувствовала себя неблагодарной и невоспитанной грубиянкой. Лорд Кайд вовсе не затем пробирался сюда по залитой водой палубе, чтоб засыпать ее комплиментами и призывными взглядами, а ради дела… важного не только для него, а для них всех. А она едва не набросилась на него с выговором… боги, как стыдно-то!

– Сейчас, - заторопилась девушка, подхватила миску с промытой крупой, всыпала в тяжелый устойчивый котел, и потянулась за крышкой.

И в этот момент особо яростный порыв ветра качнул карбас с такой силой, что подвешенная на цепях раскаленная плита ринулась на девушку.

Из объяснений Азарила магиня знала, что раскачаться плите слишком широко не дадут нижние цепи, приделанные с таким расчетом, чтоб плита не достала до перегородок. И одновременно не накренилась настолько, чтоб пролилось стоящее на ней варево.

Однако эти сведения, мелькнувшие на окраине сознания, никак не могли помочь магине избежать столкновения с раскаленным чугунным монстром. Да и защитное заклинание она не успела бы бросить за те короткие мгновения, пока, пошатнувшись, с ужасом наблюдала за приближающимся закопченным боком.

И страшно удивилась, когда ее невероятной силой выдернуло из узкой щели между плитой и прикрученной к стене полкой, заменяющей в крохотной кухоньке стол. А уже в следующий миг Милли почувствовала себя надежно прижатой крепкими руками секретаря к его мокрому плащу. Прямо возле уха девушки ошалело рвалось из груди взволнованное сердце лорда, её плечи мягко поглаживали неожиданно теплые и чуть подрагивающие мужские ладони.

Неимоверно испугавшийся за Милли герцог облегченно перевел дух и с наслаждением вдохнул отдающий морем аромат ее волос, отчетливо сознавая, у него есть всего пара секунд на то, чтоб вот так безнаказанно прижимать к себе любимую. Потом придется ее отпускать и извиняться, гадая, какие чувства испытывала во время этого невинного объятья его избранница.

Можно было предполагать все что угодно… от смущения до негодования, и все же Дорду никогда бы даже в голову не пришло, что девушку в этот момент почему-то сильнее всего волновал вопрос, не пропахли ли ее волосы пиратской постелью.

Оглушительный визг, ворвавшийся в уши в следующую секунду, заставил герцога и магиню одновременно испуганно оглянуться на сжавшуюся в уголке Цилию.

Оказалось, в тот момент, когда судно выходило из крена, на неё свалилось злосчастное ведерко, залившее непризнанную принцессу с головы до ног помоями.