– Если сейчас тебе дать тех, – перебил его Юрий, – горло перегрызешь. Яшка правильно сказал: лить слезы – пустое занятие. Мстить надо. А если не можешь, то тогда и плакать не стоит. Если слезы у мужика есть, значит, он в ярости. Потому как бабы плачут от бессилия или обиды, а мужик от ярости, которой выхода нет… В плену я тоже рыдал. Изобьют как собаку и бросят в яму, вот и рыдал от бессильной ярости. И легче становилось. Это сейчас не можешь, потому что у тебя как бы сердце вынули. Жена и сын в одно мгновение погибли, а тебе это дело шьют. Тут поневоле ничего не сможешь. А когда боль утраты поутихнет, будешь думать, как тебе тех мерзавцев найти. И будешь искать. По тебе вижу, что будешь.

– Скорее всего нет, – сказал Олег. – Морду, может быть, и набил бы. Но чтобы искать, чтобы убить, не для меня это, – вздохнул он. – Не имею я права жизнь у другого отнимать, что бы он ни сделал.

– Ты сектант, что ли? – спросил Цыганок. – Слова-то какие-то баптистские. У тебя жену и сына убили. А ты… – Он махнул рукой. – А двух мужиков, что возле твоего дома положили? Ведь опять-таки те же, что и жену твою с сыном угробили.

– Давайте прекратим этот разговор, – попросил Олег. – Я знаю, что теряю ваше уважение, но врать не хочу. Не смогу я убить.

– Все, – кивнул Юрий. – Хорош впечатлений и слов. В конце концов, каждый делает то, что может, и то, на что он сам может решиться. Лучше скажи, где сейчас можно бутылку водки достать? Самогон, ну его на хрен, – поморщился он. – Есть у вас тут спекули, у которых купить можно?

– Так я сейчас скажу соседу Сереге, – кивнул Свиридов. – Он отвезет меня до трассы. Там на выезде кафе дорожное. Там все есть.

– Одного мы тебя не отпустим, – поднялся Яков. – Так что говори о троих.

– У меня есть в гараже «Москвич» старый, – вздохнул Олег, – ездит. Я его от нечего делать ремонтировал. Но я выпил, да и ты…

– Я не пил, – сказал Цыганок. – А права, вот они. Всю жизнь мечтал на такой тачке прокатиться, – подмигнул он улыбнувшемуся Юрию. – Поехали.

– Молодец! – Выходя из здания УВД, Щербаков поцеловал в щеку Любу. – А то бы меня пустили по этому делу. Молодец, – повторил он. – Сейчас к тебе и в ванну, – вздохнул он. – Отвык я от камер, десять лет Бог миловал, а сегодня, видать, отвернулся. И если бы не ты, кто знает, что было бы. Кривому хана, закроют. Он, дубина, на квартире целый арсенал держал. Одних пистолетов восемь штук. Гранат три. Патронов почти коробка цинковая. И наркотики. Ходит под вот-вот заметут, а дома оружие и наркотики. Вот придурок! А как к тебе менты подъехали? Они мне говорят: «Ты записку напиши». Я им: «Вы меня дураком считаете? Вы же потом этой запиской меня в стойло поставите». В общем, они сами поехали, видно, подумали, что там тоже что-то имеется. Так как они к тебе?…

– Приехали двое, – кивнула Орлова. – И сразу спрашивают меня. Но парни говорят, что я уехала и, когда буду, не знают. А они им о тебе сказали и что я номер джипа знаю.

– Вот легаши, – недовольно буркнул Щербак. – Надо парней предупредить, чтоб не вякнули где, что я ментов прислал. А то москвичи узнают, и может получиться…

– Никому они не скажут, – уверенно проговорила Люба.

– Все равно надо подстраховаться и предупредить еще разок.

– Ты! – гневно крикнула молодая плотная женщина в джинсах. – Сучка!.. Кривого ты подставила! Я тебя! – Рванувшись вперед, она вцепилась Кролику в волосы. Завизжав, та тоже ухватила ее за локоны. Женщины с криком дергали за волосы одна другую, топтались во дворе большого дома, громко выкрикивали оскорбления. Стоявшие у крыльца Филин, Рубин и еще двое парней, посмеиваясь, смотрели на них. Женщины упали и покатились по земле, изредка ударяя друг друга кулаками. Затем в ход пошли ногти и зубы.

– Ночью джип выгоните, – сказал Рубин двум парням, – и направо. Там обрыв есть. Штуки три канистры с бензином – и спускайте его вниз. Должен загореться.

– А если нет? – спросил Филин.

– Бросить вниз бутылку с бензином, – немного подумав, сказал Рубин. – В горлышко тряпку подлиннее и зажечь конец. Ахнет знаешь как!

Женщины вскочили, выкрикивая угрозы и оскорбления, однако вступать снова в драку не спешили.

– Да заткнитесь вы! – рыкнул на них Рубин. – Если кто припрется, обеих закопаю.

Те сразу замолчали.

– Передай Кривому, – обратился Рубин к хозяйке, – чтобы по этому делу говорил о Медном. Мол, тот его просил, чтоб он парней посылал к свидетелям. Поняла? – Женщина кивнула. – Ну и видок у вас! – Рассмеявшись, он быстро пошел к выходу со двора. Кролик провела ладонью по щеке, увидела на ней кровь и пообещала:

– Я тебе, шалава, устрою!

– Вали, пока целая! – огрызнулась та.

– Хорош вам! – бросил Филин.

К дому подъехала «девяносто девятая». Из нее выскочил парень и бросился к воротам.

– Чего ты хочешь? – остановил его сидевший за рулем «ауди» Корень.

– Алика с командой мусора повязали, – возбужденно проговорил тот. – Они к Свиридову поехали, а там водилы «КамАЗа». И еще кто-то. Стрельба началась. Те отстреливались. И менты откуда-то нагрянули. В общем, всех…

– Вот это да! – сказал Рубин. – Вам надо срочно уезжать, – взглянул он на Филина. – Сейчас в Мичуринск и оттуда первым поездом в Москву. Я здесь тормознусь и выясню, что там за дела.

– И Цыганок ссучился, – продолжил парень. – В своих стрелял. Завалил кого-то. Там…