«Вскрыть или уничтожить, не вскрывая? — задумалась она. — Ничего нового и важного для меня в нем нет, разве что удовлетворю свое любопытство». Взглянула на часы: у нее есть в запасе достаточно времени, чтобы прочитать письмо.

Она вскрыла конверт, достала маленький листочек, исписанный почти каллиграфическим почерком, и углубилась в чтение.

«Здравствуйте, Глеб! Удивительным образом наши судьбы соприкоснулись при необычных обстоятельствах, и теперь я не могу оставаться безучастной свидетельницей тех угрожающих событий, которые сгустились вокруг вас.

Вы знаете, я часто мысленно веду с вами беседу, хотя хорошо понимаю, что воображаемый образ и реальный человек — это не одно и то же. Хотелось бы верить, что они, по крайней мере, во многом совпадают.

Мне сложно начать с конца, с самой сути проблемы, тогда может оказаться много «белых пятен» и я могу остаться непонятой. Поэтому извините, если я буду чересчур многословна.

Историю Ульяны я вам вскользь рассказала и к этому только добавлю, что девочка, родившаяся в далеком 1942 году, впоследствии стала моей матерью. Ее звали Кэтрин, Катя. В трехлетнем возрасте она вместе с Ульяной (она не хотела, чтобы я называла ее бабушкой, к тому же наши родственные отношения для всех были тайной) вначале оказалась на поселении в Сибири, но вскоре их разъединили: Ульяну арестовали и отправили уже в северные лагеря, а ее — в детский дом, который мало чем отличался от тюрьмы. Это были первые послевоенные годы, тогда слова «немец» и «фашист» были равнозначными. Маме пришлось пережить множество унижений и притеснений в детдоме, ведь она была наполовину немкой, а там жило много сирот войны. Испытания только закаляют сильных людей, а слабых ломают. Моя мама не была сильным человеком, и в этом я ее не упрекаю, я ведь знаю, в каких условиях ей пришлось жить.

В восемнадцать лет она распрощалась с детдомом и с небольшим фанерным чемоданчиком, вместившим все ее пожитки, вступила в самостоятельную жизнь, не имея близких, которые могли бы предоставить ей временное пристанище. Ульяна пропала в лагерях, и мать думала, что она там погибла. Три года она проработала в Иваново-Вознесенске, городе невест и ткачих. Там она встретила первую любовь, там родилась я, там ее постигло глубокое разочарование, и это начисто лишило ее оптимизма, который еще оставался. Моим отцом был вор-рецидивист, который вскоре отправился отбывать очередной срок, где и сгинул бесследно. Чтобы как-то выжить с ребенком, мать стала брать у его дружков краденые вещи на продажу. Вскоре ее задержали и дали срок условно, приняв во внимание малолетнего ребенка. Из фабричного общежития ее выгнали с клеймом воровки и списали на нее все пропавшие вещи. Она меняла города, становясь все ближе к уголовному миру. Когда мне было пять лет, она отправилась в тюрьму, а я в детский дом. Через три года она вышла, забрала меня, но ненадолго, вскоре получила следующий срок. Я снова оказалась в детдоме. Мне очень легко давалась учеба, и я была прилежной ученицей с примерным поведением, насколько это было возможно в тех условиях. Меня полюбила бездетная воспитательница Вероника Матвеевна, которая после многолетних усилий добилась, чтобы мою мать лишили материнских прав, а ее назначили моим опекуном. Мне с ней было хорошо, но когда в очередной раз выпускали из тюрьмы мать, сердце тянулось к ней. Однако она уже ничего не могла сделать, не могла изменить свою жизнь. С такой биографией она могла претендовать только на работу уборщицы с нищенской зарплатой, но это ее не устраивало, и, побыв какое-то время на воле, она вновь получала срок.

Закончив с отличием школу, я с первого раза поступила в пединститут в Киеве. Во время учебы в институте Вероника Матвеевна меня поддерживала материально, но неожиданно умерла, когда я была уже на четвертом курсе. Ее квартира отошла государству.

По распределению я поехала в село Лисички учительницей и в первый год вышла замуж за Федора. Я его не любила, просто мне надоело мыкаться по углам, хотелось чего-то постоянного и своего. У нас родилась дочь Настя, и тут приехала после очередной отсидки моя мать. Федор не знал, что эта приличная на вид, но очень болезненная женщина имела за плечами суровый опыт — в общей сложности тринадцать лет она провела в тюрьме. Я скрыла это от него, да он и не был особенно любопытным, а родители его умерли.

Мама была больна туберкулезом, выглядела ужасно, но не захотела с нами оставаться, боясь нас заразить. Она сообщила, что в соседнем селе живет моя бабушка Ульяна, и уехала, чтобы на этот раз навсегда исчезнуть из моей жизни. Я так и не знаю, жива ли она сейчас и где находится, а если умерла, то где ее могилка.

Вскоре Ульяна приехала к нам в гости. Мы с ней очень подружились. Однажды я, в свою очередь, выбралась к Ульяне и там познакомилась с Ольгой, своей тетей, которая была младше меня на девять лет. Она сразу, по непонятным причинам, невзлюбила меня, и потом в основном Ульяна навещала меня, а я не горела желанием встречаться с Ольгой, как и та со мной.

Время шло, Федор все чаще заглядывал в бутылку, я работала в школе и училась заочно в аспирантуре. Там я познакомилась с одним человеком и влюбилась в него. По моей просьбе Ульяна «посмотрела в будущее» при помощи магии и ужаснулась. Она сообщила, что через несколько лет меня постигнет страшный удар и лучше мне отдаться зову сердца. Я колебалась, но Настенька очень любила отца, а мой любимый связывал наше будущее с общими детьми, а не с ней. Я порвала с ним, ушла из аспирантуры, полностью отдаваясь воспитанию Настеньки и занимаясь домом. Это была моя страшная, роковая ошибка. Ульяна была недовольна мной и возненавидела Федора.

В семилетнем возрасте Настенька, моя дочурка, утонула, купаясь в речке, на глазах у Федора, но он был так пьян, что даже не заметил этого. Тогда я попросила помощи у Ульяны…

После смерти Федора я продала хату и переехала в село Ольшанка, стала жить недалеко от Ульяны, помогала ей во всем. Ольга жила в городе, изредка наезжая в гости. От Ульяны я узнала, что Ольга часто прибегает к ее помощи, чтобы приколдовать мужчин, которые ей нужны. Они воспламенялись неудержимой любовью к Ольге и становились воском в ее руках, а когда уже были не нужны, от них помогала избавиться та же Ульяна. Первый муж Ольги умер от инфаркта через год после свадьбы в возрасте тридцати лет, чтобы освободить место для вас…

В последнее время Ольга несколько раз приезжала в село со Степаном, вашим близким товарищем. Ульяна сказала мне по секрету, что это будет ее следующий муж. «Ольга что, разводится?» — удивилась я. «Ее сама жизнь разведет навечно, но пока еще не пришло время», — рассмеялась Ульяна.

Я поняла, что ваша участь предрешена, но мне тогда было безразлично — несколько раз я вас видела, когда вы приезжали в село, ну и что с того? Жестоко?! Да, но я находилась словно в дурмане, и чужая жизнь мне была безразлична, а Ольгу я ненавидела. Почему? Год тому назад я стала встречаться со своей бывшей любовью, которую отбила у меня Ольга, с одним из ее «привороженных» — с Василием. Он живет напротив Ульяны вместе с сестрой Галей. Мы с ним даже стали подумывать съехаться, жить вместе в гражданском браке, а там как сложится, но Ольга, узнав об этом, вновь привязала его к себе, внушив иллюзорные надежды. Она повела себя, как собака на сене, — сама не гам и другим не дам. Мне тридцать семь лет, и я считаю, что моя жизнь еще не закончилась и у меня все впереди.