— Это что же, 2 часа на обед из-за жары, что ли?

— А как же, дорогой! — тотчас вскочил на ноги приказчик, пивший чай.

— Вот вже и Иван Николаевич к нам пожаловал, — тут же констатировал Любимский, протягивая ему руку. — Как вам нравится этот сюрприз? Приказчики сочинили протест своим хозяевам!

— Я слышал только начало, — сказал Нестеров. — По-моему весьма убедительно… Позвольте взглянуть?

Он взял два исписанных листа бумаги, бегло посмотрел и заметил:

— Многовато текста. Боюсь, ваши хозяева не дочитают до конца. Я думаю, Соломон, надо требования изложить четче и короче и напечатать в газете крупным шрифтом.

— Что вы сказали? — испугался Любимский. — Вы вже считаете, что такую ужасную речь можно печатать в нашей газете? И вы думаете, ваш Соломон после этого подпишет хотя бы еще один номер?

— Господин редактор, — возразил ему Нестеров, — я ничего особенного не нахожу в этой петиции. Обыкновенные экономические требования. Требования на нормальный рабочий день, на Месячный отпуск, — что тут такого?

— Душа любезни, мы давно ему говорим — напечатай. Каждый приказчик тогда купит одну газету и положит на стол своему хозяину! — обрадованно поддержал Нестерова армянин в архалуке.

Редактор задумался. И тут кавказцы принялись его уговаривать с такой убежденностью, с таким азартом, что он не устоял:

— Зиновий, — сказал он устало, — неси вже в набор, поставим в первомайский номер.

Вскоре кавказцы, рассыпая благодарности Любим-скому, удалились, и Нестеров окончательно успокоил редактора:

— Соломон, не стоит нервничать. Завтра маевка. Завтра выйдут на улицу и отправятся на пикники тысячи асхабадцев. И каждый будет говорить о своих правах. Что эта петиция в сравнении с грозным голосом масс?

— Вы вже плохо знаете газету, Иван Николаевич. — покачал головой Любимский. — Грозные голоса масс улетят в пространство, но печатное слово будет все время мозолить глаза Пересвет-Солтану. Попомните мои слова.

— Соломон, волков бояться, сам знаешь, — лучше в лес не ходить. А я думаю так: поскольку вы редактор-либерал и поддерживаете народное движение, вы обязаны рисковать.

— Да я вже давно живу, как народный вождь, — улыбнулся Любимский. — Но все-таки вы, Иван Николаевич, почаще заходите ко мне, без вас страшновато…

На этом они расстались.

Любимский, проводив Нестерова, вернулся К себе, вздыхая, схватился за голову:

— Ах, Галя, Галя! Вы не представляете, что вже будет Первого мая, когда эти лавочники купят нашу газету! Они вже будут ходить с ней по улицам и трясти над головой. Они вже не будут читать ее, закрывшись на крючок. Это вже отчаянная публика, персы и армяне!

Галия слушала редактора рассеянно. Пылкие его фразы не трогали ее совершенно. Она смотрела на него, улыбалась, но думала о своем: в четыре на Новой, возле армянского кабачка, ее будет ждать Аман. Сердце у нее ныло от нежелания идти к нему, от предчувствия неотвратимой беды.

Однако в половине четвертого Галия вышла и отправилась к месту свидания. Шла словно на эшафот, Ей казалось, кто-то за ней идет следом, следит за каждым шагом. Она оборачивалась пугливо, но никого сзади не было.

Аман, как они и условились, вышел ей навстречу из переулка и тихонько сказал:

— Иди за мной…

Отстав от него шагов на пятьдесят, она шла и разглядывала небольшие, крытые жестью дома, стоящие по обеим сторонам проезжей дороги. Затем Аман свернул в другой, более узкий, переулок и постучался в калитку. Тотчас, словно его поджидали, из-за калитки выглянула русская сутулая старуха в черном платке, и снова скрылась во дворе.

— Заходи, Галия-ханум, — прерывистым голосом по» торопил ее Аман. — Как тебе нравится это местечка!

Галия не отозвалась, лишь нахмурилась. Ей казалось, что Аман продолжает и продолжает свои насилия и конца им не будет.

Она послушно поднялась на деревянное крыльцо и вошла за Аманом в комнату. Старуха с любопытством осмотрела красивую татарочку и удовлетворенно произнесла:

— Ну, стало быть, так, ханум… Зовут меня Камелия Эдуардовна. Я — из разорившихся дворян. Испытываю некоторые недостатки, но что касается этикета и нравственности — будьте спокойны. Я глуха и нема, как рыба. Вот здесь, на кухне, стоит керосинка. Вы можете на ней кипятить воду.