Они влились в праздничную толпу, и через несколько минут Мара уже отрешилась от всего, наблюдая за бушующим вокруг весельем. Ее миссия, программа на выполнение которой была заложена в ее сознании еще в младенчестве, была выполнена и — ушла в небытие как оказавшаяся иллюзией. Пройдя посвящение в жрицы культа Орейлохе, уже тогда в глубине души она знала, что это анахронизм, но жестко искореняла такие мнения у других, послушно выполняя указания Совета Старейшин, следуя вековым традициям, основанным на слепой вере, которая не требовала доказательств. Ведь вера, как и платоническая любовь, боится сбросить покровы со своего кумира. И не каждый может низвергнуть своего идола, если он приносит блага, пусть даже иллюзорные.

Обо всем этом она решила поразмышлять завтра, а сейчас хотела почувствовать себя обычным человеком, отдаться веселью, и не важно, что она попала на чужой праздник.

Грустный Русик вышел из дверей гостиницы, надеясь в толпе увидеть Мару. Перед ним двигался сплошной поток весело орущей, галдящей молодежи. Все размахивали разноцветными флажками, воздушными шариками, светящимися изнутри, и не успел он опомниться, как его подхватили с двух сторон девушки в облегающих блестящих костюмах с глубокими декольте и увлекли в толпу. Та, которая была повыше, в ярко-лиловом костюме, с искрящейся синевой роскошных волос, убранных в подобие цилиндра, назидательно сказала:

— Ты чего такой неулыбчивый? За это с тебя полагается штраф! Даже не пробуй увильнуть — иначе…

— Мы тебя съедим! — рассмеялась вторая.

Ее декольте опускалось ниже пупка, цвет костюма был красный — под стать ее кровожадному настроению, а прическа из рыжих волос уходила спиралью вверх не менее чем на полметра, постепенно ссужаясь.

— Я… я… — растерялся Русик, не зная, что и сказать.

Хотя он и не сопротивлялся, девушки продолжали его тащить, не давая ему сориентироваться в бесконечных поворотах то направо, то налево. Они то и дело поворачивали к нему смеющиеся лица, разукрашенные светящимися красками не хуже, чем у индейцев племени апачи, из-за чего он не мог бы сказать, нравятся они ему внешне или нет. Но их экстравагантный вид был не исключением, а скорее правилом — наверно, местные жители, не только девушки, любили все яркое, светящееся, бросающееся в глаза.

— Ты… ты… — они передразнивали его, лукаво усмехаясь.

— Я не местный, — наконец нашелся что сказать Русик.

— Я это вижу, — не удивилась девица в лиловом, сворачивая в арку, ведущую во двор.

— Я это тоже вижу. Ты ведь с материка? — поинтересовалась девушка в красном, останавливаясь, и, не ожидая ответа, протянула появившийся у нее в руке небольшой блестящий цилиндр. — Употребишь?

Русик повертел цилиндр в руке, пытаясь понять его предназначение.

— А что это такое?

Девушки переглянулись.

— Ты гонишь? — спросила лиловая.

— Ты же с материка? — полуутвердительно спросила красная.

— Берешь на понт! — рассмеялась лиловая.

— Я в самом деле не знаю, что это, — заявил Русик и попытался раскрутить цилиндр, хотя он казался монолитным.

— Ты что — лепишь дурку? — разозлилась красная и забрала цилиндр.

— Он же полный фенбах! — рассмеялась лиловая. — Это можно было с первого взгляда прочесть. А ты: это он! Это он!

— Один к одному, — недоверчиво произнесла красная, внимательно его рассматривая. — Неужели я дала ляпа? Посмотри на меня — нас сегодня утром познакомила Кора, — вспомнил?

— Утром я был очень далеко от этих мест, — признался Русик.

— Ха-ха-ха! — залилась смехом лиловая.

— Так у тебя герка нету? — все так же недоверчиво спросила красная, вновь вытащила цилиндр, неуловимым движением его открыла и достала из него капсулу с зеленой жидкостью внутри.

Русик развел руками — он понял, что девушки спутали его с тем, у кого предполагали получить таинственный «герк».

— А как в гостиницу… — попытался спросить он, но девица в красном резко развернулась, бросив на ходу:

— Да пошел ты, фен-бах! — И потащила за собой продолжающую хохотать подругу.

Русик вышел на улицу, теряясь в предположениях, в какую сторону идти, и коря себя за то, что не узнал название гостиницы, где они поселились. Теперь найти ее, не зная ни названия, ни адреса, было равносильно чуду. Он пошел наугад, надеясь на удачу, но только еще больше запутался, оказавшись на пустынных темных улочках, вдалеке от праздника. Здесь не было праздничной иллюминации, и невысокие дома очень напоминали мир, из которого он явился. Вскоре он забрел в парк, в котором обнаружилась мирно журчащая мелкая речушка. Это место немного напоминало родной Симферополь, вот только здесь он не обнаружил ни одной скамейки. А это было плохо, так как, разуверившись найти гостиницу и чувствуя страшную усталость, он с удовольствием переночевал бы здесь и утром решил бы, что делать дальше.

«Центральная площадь! Надо вернуться туда, и тогда, возможно, удастся вспомнить, как попасть к гостинице», — возникла спасительная мысль, но сил продолжать поиски у него уже не было. Он присел на корточки, прислонился спиной к дереву и заснул. Сон был тяжелый, без сновидений, но в то же время чуткий, а может, в этом была виновата его неудобная поза, из-за которой у него затекли ноги. Как бы то ни было, но когда сквозь сон прорвались голоса, Русик проснулся. Этот непродолжительный отдых подействовал на него благотворно, и он решил продолжить поиски гостиницы, а для этого расспросить, где находится центральная площадь. В темноте он смутно различил две фигуры, идущие по дорожке в десяти шагах от него. Затекшие ноги были как чужие, и чтобы быстрее разогнать кровь, он опустился на колени и стал продвигаться на четвереньках в направлении парочки. Когда до нее оставалось всего пару шагов, он поднялся на ноги, ощущая, что их колют тысячи иголок.