— Ах, сэр, как я рада вас видеть! — вскричала она.

Он спрыгнул с седла с такой небрежностью, будто до земли был всего лишь фут, обмотал поводья вокруг левого локтя и встал перед ней.

— Я не мог бы пожелать ничего лучше, — сказал он с улыбкой. — Не везет вам, верно?

— Прошу прощения?

— У меня не было возможности украсть ваши гинеи посреди двора почтовой станции, но тут?

Подчинясь порыву, ее руки выронили сумки и крепко сжали ретикюль.

— Будьте добры, сэр, забыть то, что вы сейчас сказали, и позвольте мне отыскать «Зеленого человека», — сказала она, вздернув подбородок, без страха и колебаний в глазах. Да, ее сердце колотилось, а дыхание участилось, но подстегивая ее противиться, а не бежать.

— Не могу. — Черные волосы, настолько длинные, что были стянуты лентой на затылке, всколыхнул внезапный порыв ветра, пронизанного дождем. — К тому же «Зеленый человек» — моя малина, и помощи вам там не найти, просто прогулка в бардак. Вы немолоды, сударыня, но на редкость смазливы. Как супружнице старика Битти было не вышвырнуть вас вон! Она же методистка, их в этих краях полным-полно, как ни жаль. Да кто вы такая, чтобы иметь столько денег? Когда вы упали в грязь, я счел вас жалким подобием гувернантки, вечно спасающейся от амурных поползновений хозяина дома. Затем я пересчитал ваши гинеи. Теперь я не знаю, что думать, кроме того, что они не более ваши, чем мои. Вы их украли, вот и все.

— Ничего подобного! Посторонитесь, любезный!

С тем же успехом она могла бы и промолчать.

Наклонив голову набок, он взвешивающе оглядел ее с головы до ног, прищурив глаза, оттянув губы с зубов, не уступающих лошадиным.

— Вопрос в том, просто ли забрать ваши гинеи или мне следует убить вас? Если бы вас вымыть и одеть получше, не окажетесь ли вы и впрямь леди? Если так, то лучше вас убить! Не то, когда Капитан Гром вдруг будет пойман, вы станете свидетельствовать против него, э?

Благоразумие требовало промолчать, не выдавать, кто она такая, но так низко она еще не пала.

— Так вы зоветесь Капитан Гром? Да, конечно, Капитан Гром, я буду свидетельствовать против вас в суде! Вы заслуживаете быть повешенным, болтаться на виселице!

Несомненно, она поставила его в тупик, заставила поколебаться; женщины визжали, как зарезанные, а не возражали ему. Тощая, грязная, беззащитная и все-таки не ввергнутая в ужас.

— Давайте деньги.

Ее кулаки сжались на ретикюле так, что костяшки пальцев побелели.

— Нет! Это мои деньги! Они мне нужны!

Конь был терпеливым, мирного нрава; когда он схватил ее, и поводья задергались, конь не шелохнулся, будто не интересуясь завязавшейся борьбой. Возникший было у Мэри план заставить коня встать на дыбы и бить задом утратил смысл. Никогда еще в ее жизни ничто не обнаруживало, как сильна она физически. Она ошарашила его этой силой, борясь сохранить свои деньги. Ему даже не удавалось отогнуть ее пальцы, чтобы сломать их, так судорожно вцепились они в ретикюль.

Напряженная и быстрая, она вырвалась из его хватки и побежала по дороге, зовя на помощь. Но через пару ярдов он нагнал ее и беспощадно ухватил за плечи.

— Сука! Телка! — сказал он, поворачивая ее, и левой рукой сжал ей горло. Его правая рука стиснула оба ее запястья, и онемевшие пяльцы выпустили ретикюль. Он упал, но был тут же подхвачен.

Мэри обезумела. Одна нога пнула его в голень, колено пыталось достичь паха, ее ногти царапали его лицо до крови — да как смеет этот скот грабить ее!

Но он не выпустил ее горла. Грохот заполнил ее уши, его лицо перед ее выпученными глазами потемнело, затуманилось. Ее сопротивление угасло как раз тогда, когда на ее лоб обрушился сокрушительный удар. Мэри потеряла сознание.

Со стоном, испытывая тошноту, она очнулась и обнаружила, что лежит у комля могучего дерева, почти скрытая его вздыбленными корнями. Сквозь листву над ее головой сочился серый свет. Шел дождь. И давно, если судить о ее намокшей одежде.

Прошел почти час, прежде чем ей удалось приподняться и сесть на ближний корень и выяснить, что ей пришлось претерпеть. Резкая боль в горле, синяки на шее, синяки на запястьях, огромная опухоль над правой бровью и нестерпимая мигрень.

Когда она смогла встать, то принялась искать свои сумки и ретикюль, но тщетно. Несомненно, Капитан Гром забрал их с дороги и зашвырнул в чащу папоротников, вероятно, далеко от этого места. Хотя тут внизу царило безветрие, зубы у нее стучали, а кожа при прикосновении казалась ледяной. Она замерзла, испытывала боль во всем теле и куда бы ни смотрела, видела только толстые древесные стволы. Нет, это не были посадки, деревья вокруг выглядели тысячелетними. Быть может, это был Шервудский лес, и, значит, она в милях и милях от места схватки. Но тут дал о себе знать здравый смысл — нет, это не Шервуд, а какой-то другой древний лес в краю, славящемся своими лесами. Вероятно, даже не очень обширный, но только находясь в нем, теряешь всякое представление о расстояниях.