В этих женщинах читатель без труда узнает миссис Гирдвуд, ее дочь, племянницу и служанку.

Прошло несколько месяцев с того момента, как мы расстались с ними. Они совершили тур по Европе: по Рейну, Альпам и Италии. Обратный путь лежал через Париж, в который они всегда стремились попасть, но посетили его только в последнюю очередь. Теперь они осматривали этот город.

— Посетите Париж последним, — так советовали им парижские джентльмены, с которыми они познакомились; и когда миссис Гирдвуд, немного уже освоившая французский язык, спросила почему, ей ответили, что после Парижа им уже будет не интересно смотреть на все остальное. Она последовала совету французов, и вот теперь завершала тур осмотром Парижа.

Хотя она встречала немецких баронов и итальянских графов десятками, ее девочки все еще оставались свободными. Никто не предлагал им руку и титул. Оставалось надеяться на Париж.

Двое из джентльменов, ожидаемых через полчаса, — наши старые знакомые — соотечественники миссис Гирдвуд, совершавшие аналогичный тур и частенько проводящие время в ее компании. Речь идет о Лукасе и Спайлере.

Эти джентльмены миссис Гирдвуд не интересовали. Однако сегодня ожидался еще один человек — к нему вдова относилась с гораздо большим интересом. Этот джентльмен побывал у них только вчера, а до этого она его видела лишь на домашнем обеде, который давала на Пятой авеню в Нью-Йорке. Это был потерявшийся лорд.

Накануне он объяснил все: и как его задержали в Штатах дипломатические дела, и как он прибыл в Лондон уже после отъезда леди на континент, и как не мог им написать, потому что не знал, где они находятся.

Последний пункт этих объяснений так же лжив, как и первый. В течение всего этого времени у него было достаточно возможностей их разыскать. Он тщательно изучил американскую газету, издаваемую в Лондоне, которая регистрирует все прибытия и отъезды трансатлантических туристов, и с точностью до часа мог знать, когда миссис Гирдвуд и ее девочки покидали Кельн, пересекали Альпы, бывали на мосту Вздохов, или поднимались на вулкан Везувий.

Он вздыхал и мечтал быть вместе с ними, но не мог. Кое-что мешало осуществлению его мечты, а именно: отсутствие наличных денег.

Деньги появились только тогда, когда семья Гирдвуд прибыла в Париж: ему удалось наскрести сумму, достаточную, чтобы добраться туда же морем и на некоторое, достаточно краткое время остановиться во Франции. Помогли ему фортуна и красота возлюбленной Фан. Когда появились деньги для отъезда Свинтона в Париж, Фан осталась в дешевом отеле в Лондоне. По ее собственному желанию. Она была согласна не покидать Лондон, несмотря на то, что отправлявшийся в путешествие муж мог оставить ей на проживание лишь скудные средства. Зато в Лондоне симпатичная наездница чувствовала себя как дома.

— У вас есть только полчаса, мои дорогие, — напомнила миссис Гирдвуд, чтобы девочки могли подготовиться к встрече.

Корнелия, сидевшая в кресле, поднялась, отложила вязание, которым она занималась, и вышла из комнаты, чтобы Кеция помогла ей переодеться.

Джулия, лежавшая на диване, только зевнула. Лишь после третьего по счету материнского напоминания она отложила французский роман, который читала, и встала с дивана.

— Надоели эти джентльмены! — воскликнула она, потягиваясь. — Я не хочу, чтобы ты, мама, приглашала их. Лучше я останусь в комнате на целый день и дочитаю этот прекрасный роман. Небеса благословили талант великолепной Жорж Санд. Такая женщина, как она, должна была родиться мужчиной. Она знает мужчин так, как будто сама побывала в их шкуре, ей известны все их претензии и их предательская сущность. Ах, мама! Ну почему, когда ты решила завести ребенка, ты завела дочь? Я бы отдала все на свете, чтобы быть твоим сыном!

— Фи, фи, Джулия! Не дай бог, кто-нибудь услышит, какие глупости ты говоришь!

— Меня не волнует, пусть слышат. Пускай весь Париж, вся Франция, весь мир знает это! Я хочу быть мужчиной и хочу быть сильной, как мужчина.

— Пфф, дитя мое! Сильной, как мужчина! Нет у мужчин никакой силы, только одна видимость. Не бывает такой мужской силы, за которой не стоит женская власть. Вот тебе и хваленая мужская сила.

Вдова лавочника имела основания для таких утверждений. Отдавая себе отчет в том, кто сделал ее хозяйкой дома на Пятой авеню, отдавая должное множеству достоинств своего покойного мужа, она тем не менее была низкого мнения об его умственных способностях.

— Быть женщиной, — продолжала она, — которая знает мужчину и умеет им управлять, — этого вполне достаточно. Ах! Джулия, если бы у меня были твои возможности, я бы сумела достичь многого.

— Мои возможности? Что ты имеешь в виду?

— Хотя бы твоя красота.

— Ох, мама! Ты не менее красива, чем я. Ты до сих пор выглядишь привлекательно.

Миссис Гирдвуд не могла остаться равнодушной к этим словам. Она еще не перестала гордиться, что ее личное обаяние смогло завоевать сердце богатого лавочника. Теперь, чтобы вновь стать богатой наследницей, она с удовольствием направила бы свои чары на другого богача. Завещание лавочника удерживало ее от таких спекуляций, но ей была приятна лесть, и она мечтала о флиртах.

— Хорошо, — ответила она, — пускай у меня привлекательная внешность, но какое это имеет значение, если нет денег? А вы, девочки мои, имеете и то, и другое.

— И все это не может помочь мне выйти замуж, как помогло тебе, мама.

— Если не поможет, это будет твоя собственная вина. Его светлость никогда не возобновил бы знакомство с нами, если бы оно для него ничего не значило. Из его вчерашнего намека я поняла, что он приехал в Париж только из-за нас. Я знаю даже большее. Он приехал ради тебя, Джулия.