Кургинян:Мне кажется, что чуть мягче, чем царь. Царь был настроен непреклонно.

Закатов:Нет, ни в коем случае! Она даже в большей степени!

Сванидзе:Да, прошу вас!

Фирсов:Я хотел бы сказать, что спор совершенно неправильный, некорректный.

Сванидзе:То есть, скажем так, она была антигермански настроена.

Фирсов:Совершенно некорректно и неправильно. Во-первых, невозможно сказать, что бы было, если бы вышла из войны. Она — Россия — не могла выйти из войны, как и не могла в нее не вступить. В свое время, в феврале 1914-го года, бывший министр…

Сванидзе:Ну как не могла? Потом вышла, при большевиках.

Фирсов:Минуточку. Министр внутренних дел Российской Империи Дурново, человек очень неглупый, хотя и не семи пядей во лбу, но блестящий совершенно чиновник, составил записку, которая легла на стол императора уже после его кончины. В этой записке — она по сути своей пророческая — он предсказал, что будет, если Россия вступит в войну (я повторяю, это где-то январь-февраль 1914-го года) и что будет, если она не вступит. Грубо говоря, что будет, когда она выиграет, если выиграет, и что будет, когда она проиграет, если проиграет. В общем, сценарии одинаково пессимистичны. Государь это знал. Есть такие ситуации в политике, когда, даже зная, что вот совершишь и сделаешь что-то и сделаешь ошибку, но не сделать нельзя! И даже зная диагноз, не всегда можно вылечиться. Россия к 1914-му году находилась в такой ситуации. Государь-император прекрасно понимал, что паллиативы не спасают; реформы — я имею в виду к 1914-му году — уже не спасли бы. Он предпочитал ничего не делать, чем начинать двигать мебель в полуразвалившемся доме. И в этом была своя логика, как ни странно и ни абсурдно это звучит!

Сванидзе:Гибельная, как выяснилось.

Фирсов:Нет, когда начинается…

Кургинян:Ведь это суицид.

Фирсов:Вот опыт загнивающих систем должны учитывать. Полностью согласен! Когда начинается? Неужели при государе-императоре Николае Александровиче? Я думаю, что, к сожалению, это все раньше началось. В свое время Владимир Ильич Ленин заявил: 1905-й год порожден 1861-м.

Сванидзе:Завершайте.

Фирсов:Грубо говоря, крестьянский вопрос. Очень правильно сказал, но ведь крестьянский вопрос и при Александре II поздно решен был. Крестьяне переплатили к 1905-му году в три раза за землю! Это тоже совершенная социальная несправедливость! Да чего — для спасения дворянства.

Сванидзе:Нет, это все понятно.

Фирсов:То есть на самом деле…

Сванидзе:Мы так уходим к татаро-монгольскому игу.

Фирсов:Нет. К татаро-монгольскому, безусловно, не придем, но к началу XIX века мы придем. И вот когда мы проскочили поворот — вопрос совершенно не праздный. Мы смотрим на Николая II, как на некое подведение итогов. Мог он что-то изменить, не мог. В какой-то степени он был жертвой обстоятельств. Он мог сделать что-то лучше, мог сделать что-то хуже. Но, во-первых, сослагательное наклонение несерьезно. А во-вторых, можно ли было что-то решить, тем более, что крестьянский вопрос Столыпин не решил на самом деле. Крестьянская реформа потерпела…

Сванидзе:Не успел.

Фирсов:Да и не мог он этого сделать! Ну, что вы говорите?

Сванидзе:Если бы государь ему помогал, решил бы.

Фирсов:Европейская война с начала 10-х годов стояла уже в политической повестке дня! И ее избежать было невозможно! В принципе невозможно! Даже не убей Столыпина…

Сванидзе:Да почему нет? Да не влезли бы в эту войну и все. Почему невозможно?

Фирсов:Ну как могли не влезть? Да ну что вы?

Сванидзе:Было его решение! Его! Личное решение государя-императора:…

Фирсов:Не все решения…

Сванидзе:…входить или не входить. Вы знаете, что он получил в последний момент записку от Кайзера?

Фирсов:Конечно.

Сванидзе:Ну вот! И тем не менее — нет, будем воевать!

Фирсов:Да, конечно.

Сванидзе:Вольному воля!

Закатов:Распутин, кстати, всегда был против войны, и до начала, и…

Фирсов:Пацифизм крестьянина Распутина, он известен, но даже Распутин говорил, если бы меня не ранили, я бы остановил войну, но это все если бы…

Сванидзе:Спасибо! Спасибо, господа! Прошу вас, сторона обвинения, вам слово.

Стариков:Вольно или невольно Распутин сыграл катастрофическую роль в истории Российской Империи. Он рассорил царя с народом, он рассорил царя с элитой, он рассорил царя с царской фамилией. То есть, фактически, фигура этого человека, может быть, переполненного самыми хорошими чувствами, противопоставило царскую семью всей остальной России. Что случилось, мы знаем. Случилась трагедия. И в этом очень важный урок для России. Нужно обязательно при каждом важном решении, на каждом судьбоносном моменте учитывать мнение основного носителя власти — народа. Если народ не хочет Распутина, государь не имеет права иметь рядом с собой Распутина. Если офицеры, если элита, если дворянство не желают, чтобы рядом с императрицей был человек, который может хоть малейшую тень бросить на императорский дом, значит, царская семья не имеет права иметь рядом с собой такого человека.

Сванидзе:При абсолютизме?

Стариков:При абсолютизме.

Сванидзе:Какой же тогда абсолютизм?

Стариков:При любом строе носителем власти является народ. Монархия, демократия, другая какая-то форма — народ всегда носитель власти.

Сванидзе:Как государь-император ответил на вопрос в анкете?

Кургинян:Хозяин земли русской.

Сванидзе:Совершенно верно. Хозяин земли русской. Вот вам и носитель власти.