МАТЬ-ЗЕМЛЯ

==73

певец не пошел по этому манихейскому пути, на который иногда сворачивает русская прозаическая сказка. Стих о Егории утверждает изначальную святость мира и вместе с тем какую-то порчу в нем. «Горы толкучия», «звери рыскучие» и прочие «заставы» Егория — результат нарушения божественного миропорядка.

Станьте вы, горы, по-старому, —

говорит Егории, очищая русскую землю... И волкам:

И вы пейте, и вы ешьте поведенное,

Поведенное, вы, благословенное.

Рекам:

Теките вы, реки, где вам Господь повелел.

Стих дает и свое объяснение расстройству природного мира. Он связывает его не с грехом Адама, а с идолопоклонством, которому подпал не только человек, но и вся тварь.

Уж вы ой еси да все темные леса!

Вы не веруйте да бесу-дьяволу;

Вы поворуйте да самому Христу.

Леса, горы и реки, как и звери, подобны девицам — сестрам Егория, на которых от идолопоклонства выросла еловая кора. И очищение русской земли, ее космиургическое воссозданиеЕгорием совершается путем утверждения истинной веры. Интересно отметить, что природа и в своем падении мыслится самостоятельной, а неотраженной лишь тенью человека. Обращаясь к истинной вере, она может молиться Богу, как в стихе о Голубиной Книге. Так, посылая птицу Черногора в Окиян-море, Егории заповедует ей:

Богу молись за сине море.

Вдумываясь в изображение мировой порчи в стихе о Егории, нельзя не заметить, что она не имеет глубокого характера. Расстройство мира поверхностно: оно захватывает земную кору — горы, леса, реки, — но не самое тело земли. Под нечистью, покрывающей ее, земля остается не поврежденной — если не девственной, то матерински чистой. Среди всего космоса она образует особое, глубинное

==74 Г. П.

средоточие, с которым связана самая сердцевина народной религиозности.

Солнце, месяц, звезды и зори — ближе к Богу: они происходят от Божия лица. Но не к ним обращено религиозное сердце народа. Греческое православие знало персонификацию мира: царя - космоса, который изображается в короне под апостолами на иконе Пятидесятницы. Этому мужскому и царственному греческому образу соответствует русский – женский. Из всего космоса личное воплощение получает только мать-земля.

Мать-земля— это прежде всего черное, рождающее лоно земли-кормилицы, матери пахаря, как об этом говорит постоянный ее эпитет «мать-земля сырая»:

Мать сыра земля, хлеборрдница.

Но ей же принадлежит и растительный покров, наброшенный на ее лоно. Он сообщает ее рождающей глубине одеяние софийной красоты. И, наконец, она же является хранительницей нравственного закона, — прежде всего закона родовой жизни.

К ней, как к матери, идет человек в тоске, чтобы на ее груди найти утешение. Иосиф Прекрасный, проданный братьями,

К матушке сырой земле причитает:

«Увы, земля мать сырая.

Кабы ты, земля, вещая мать, голубица,

Поведала бы ты печаль мою».

К ней же взывает Иаков, неутешный отец:

Земля, земля,

Возопившая ко Господу за Авеля,

Возопи ныне ко Иакову.

К матери-земле идут каяться во грехах:

Уж как каялся молодец сырой земле:

«Ты покай, покай, матушка сыра земля».

Едва ли стоит упоминать, что земля, как в греческом мифе, помогает и призывающим ее в бою героям. Феодор-тирянин, утопая в пролитой им жидовской крови, обращается к земле:

Расступися, мать сыра земля,

На четыре на стороны,

МАТЬ-ЗЕМЛЯ

==75

Прожри кровь змеиную,

Не давай нам погибнути.

Христианизируясь, подчиняясь закону аскезы, мать-земля превращается в пустыню— девственную мать, спасаться в которую идет младой царевич Иосаф.

Научи меня, мать пустыня,

Как Божью волю творити,

Достави меня, пустыня,

К своему ко небесному царствию.

Похвала пустыне является одной из очень древних тем монашеской литературы Востока и Запада. Но ее развитие в русском стихе подчеркивает особые интимные черты в отношении русского народа в красоте земли. Действительно, красота пустыни — главная тема стиха, который так и начинается в некоторых вариантах:

Стояла мать прекрасная пустыня.

Так как краса пустыни — девственная, весенняя, не плодоносящая красота, то она сообщает святость материнства весне: