На мальчике просторная гимнастерка до колен, драные штаны, но пилотка, наперекор всему, сидела на голове задорно и лихо. Худое детское лицо, маленькие, ввалившиеся голубые глаза; худые руки небрежно придерживали ствол винтовки.

Женщины с флагами даже головы не повернули в сторону партизан, лишь глазами повели. И во второй шеренге — ведь она тоже была при знаменах — женщины только глаза скосили, однако уже сочли возможным поздороваться: «Смерть фашизму!»

Партизаны ответили на приветствие.

В третьей шеренге шагала чернявая веселая женщина с живыми озорными глазами, видимо запевала. Женщина крикнула:

— Стойте, стойте, девушки! Куда пошли? Партизаны на дороге! — и, подталкивая женщин, первая решительно подошла к бойцам. — Как дела, товарищи? — спросила она.

— Хорошо, — ответил мальчик. — А куда это вы идете?

— На собрание. В соседнее село. Туда приехала товарищ из города.

Женщины заговорили все вместе, объясняя, что сегодня, в полдень, в соседнем селе будет большое собрание.

Но чернявая гнула свое:

— А почему у вас такой вид? Где это вы бродили?

— Да на земле есть где побродить, — усмехнулся Голый.

— Здорово вам досталось!

— Бывает и хуже, — сказал мальчик.

— Ой, ноги-то как изранены. И товарищ совсем хворый! Как вы пойдете дальше?.. Понесем их!

— Понесем! Понесем! У кого есть нож? — раздались голоса.

У одной нашелся нож, у другой — перочинный ножик. Десять — пятнадцать женщин бросились в лес, остальные продолжали расспросы. Партизаны рассказывали про бой в горах.

Скоро усилиями многих рук были сплетены носилки, подобные тем, на которых переносили раненых: небольшое сиденье меж палок, сложенных вдвое (одну, потолще, женщинам срубить не удалось). Мальчик и Голый отбивались как могли.

— Нет, нет, не нужно! — кричал Голый. — Я могу еще через десять гор пройти. Не надо!

— Я могу идти! Я совершенно здоров, — защищался мальчик.

Но все было напрасно. Женщины налетели со всех сторон и усадили партизан на сиденья, точно в кресла. Четыре девушки подняли в воздух одного, четыре — другого, еще по четыре встали по сторонам.

И пошли. Запели песню. Впереди знамена, сразу за знаменами — двое партизан, в креслах, словно банкиры, направляющиеся в Бомбей. Ноги их, босые и пропыленные, болтались перед лицами девушек. Оружие они держали на коленях.

Их плавно покачивало. И плыть по воздуху было даже почему-то приятно.

— Дивная родина! — сказал Голый.

— До свиданья в солнечной пыли! — сказал мальчик и закрыл глаза.