В конце концов Буш одержал победу. Итоговый размер снижения налогов ($1.35 трлн) оказался меньше, чем он хотел, примерно посередине между проектами республиканцев и демократов. Но сама структура сокращения полностью соответствовала намерениям Буша — это было сокращение налогов по всем статьям. В законе появилось лишь одно серьезное добавление, не являвшееся частью первоначального плана: возврат налогоплательщикам около $40 млрд из профицита 2001 года. Это означало, что каждая работающая семья должна была получить до $600. в зависимости от суммы подоходного налога, уплаченного ею годом ранее. Конгресс одобрил «налоговый возврат Буша» {как его стали называть), чтобы встряхнуть экономику и вывести ее из ступора. «Денег в карманах американских налогоплательщиков прибавится, — заявил президент, — и экономика получит вполне заслуженный допинг».

Буш подписал закон о сокращении налогов уже 7 июня, в рекордные сроки для такой масштабной бюджетной инициативы. Я оптимистично оценивал это мероприятие, которое позволяло ликвидировать профицит прежде, чем он станет угрожающим. И хотя сокращение налогов задумывалось не как краткосрочный стимул (во время предвыборной кампании экономика в таком стимуле еще не нуждалась), сейчас оно, как по заказу, могло сработать именно таким образом. Время как раз подошло.

Вскоре, однако, мое сожаление по поводу отказа от ограничительных оговорок заметно усилилось. Спустя несколько недель выяснилось, что я напрасно отбросил скептицизм в отношении постоянства профицита. Радужные 10-летние прогнозы в действительности оказались ошибочными.

Еще до того, как чеки на возврат налогов были разосланы по почте, доходы федерального бюджета внезапно и необъяснимо сократились. Поступления в Министерство финансов от подоходного налога с учетом сезонной корректировки Министерства торговли уменьшились на миллиарды долларов. Профицит, который был таким высоким еще в июне, когда буш подписывал закон о снижении налогов, и должен был оставаться таким долгие годы, исчез буквально в считаные дни. Уже с июля вернулся «старый добрый» дефицит.

На наших лучших статистиков эта перемена свалилась как снег на голову. Бюджетные аналитики провели многие месяцы, сводя воедино бесчисленные данные о налоговых поступлениях, прежде чем удалось выяснить, что же произошло. Судя по всему, резкое уменьшение доходов явилось следствием общего спада на фондовом рынке (с января по сентябрь 2001 года индекс S&P 500 потерял более 20% стоимости). Это привело к резкому сокращению налога на прирост капитала и исполнения фондовых опционов, которое оказалось намного серьезнее, чем ожидали специалисты. Если бычий рынок высокотехнологичного бума породил профицит, то постдотко-мовский медвежий рынок его уничтожил.

Но почему прогнозы оказались чудовищно ошибочными? Плавность экономического спада натолкнула налоговых аналитиков на порочную мысль о том, что и поступления будут уменьшаться так же плавно. Но к 2002 году масштабы кризиса приобрели наконец очевидную форму. В январе 2001 года Бюджетное управление конгресса оценило налоговые поступления на 2002 финансовый год в $2,236 трлн. К августу 2002 года эта сумма сократилась до $1.860 трлн. уменьшившись за полтора года на $376 млрд, В этой сумме $75 млрд составило сокращение налогов по плану Буша, а еще $125 млрд были недополучены в связи с ослаблением экономической активности. Оставшиеся $176 млрд (поразительно много!) объясняются «последствиями технических изменений» — именно так на своем языке бюджетные специалисты называют те факторы, которые нельзя объяснить процессами, происходящими в экономике или же на Капитолийском холме, Таким фактором, например, были неоправдавшиеся прогнозы относительно налога на прирост капитала.

В сентябре того года ко мне в офис приехал Боб Вудуорд, чтобы взять у меня интервью о состоянии дел в экономике. Он как раз писал очередную главу своей книги «Маэстро», ставшей впоследствии бестселлером, книги обо мне и ФРС. Я сказал ему, что динамика рецессии 2001 года ставит меня в тупик — ничего подобного я еще не видел. В декабре резко снизился уровень доверия инвесторов, а летом произошло существенное падение цен на фондовом рынке, что заставило меня морально приготовиться к значительному сокращению ВВП. Промышленное производство в течение года уменьшилось на 5%. однако ВВП оставался стабильным. Вместо того чтобы оказаться в пропасти, мы вдруг очутились на плато (как выяснилось впоследствии, экономика по итогам года даже немного выросла).

Такая мягкая рецессия, похоже, была обусловлена глобальными экономическими факторами, которые привели к понижению долгосрочных процентных ставок и спровоцировали резкий рост цен на жилье во многих регионах мира. В Соединенных Штатах дома настолько подорожали, что обрадованные домовладельцы начали тратить больше обычного. Вкупе с подъемом производительности это привело к оживлению американской экономики.

Итак, произнес Вудуорд, резюмируя сказанное, «не исключено, что в нынешнем году ситуацию в экономике можно будет назвать не спадом, а скорее несостоявшейся катастрофой».

«Об этом еще рано судить. — ответил я. — Пока динамика окончательно не определилась, ничего нельзя утверждать наверняка».

Минувшим летом у меня было немало подобных бесед с журналистами, и наш разговор с Вудуордом ничем особенным не отличался. Ничем, кроме даты. На календаре было 6 сентября, четверг. Я собирался лететь на очередную международную встречу представителей банковских кругов в Швейцарии. На обратном авиабилете тоже стояла дата. Вторник, 11 сентября.

В течение полутора лет после 11 сентября 2001 года мы находились в подвешенном состоянии. Экономика развивалась, но темпы ее роста были невысоки и нестабильны. Компаниям и инвесторам казалось, что опасности грозят со всех сторон. Кризис первых месяцев — поиски подозреваемых из «Аль-Каиды», попытки распространения сибирской язвы, военная операция в Афганистане — сменился борьбой за внутреннюю безопасность. Банкротство компании Enron в декабре 2001 года лишь обострило чувство страха и неопределенности. Оно инициировало волну скандалов и банкротств, обнажив оборотную сторону экономического бума — стяжательство и должностные преступления.