— Меня дома ждут.

Эти четверо по-прежнему переживают еженедельный кошмар: воскресный вечер с мамочкой и папочкой, ростбиф и трехцветное мороженое, прочее веселье и игры, пока у кого-нибудь не поедет крыша.

— Так опоздай, — сказал я. — Взбунтуйся наконец.

— Я обещала встретиться с Гэвом — выпьем по кружечке, а потом он пойдет к ребятам. Я с ним и так мало времени провожу, того и гляди, решит, что я хочу завести любовника. Я просто заехала проверить, как ты.

— Давай и его возьмем с собой.

— На мультики?

— Как раз его уровень.

— Заткнись, — миролюбиво сказала Джеки. — Не любишь ты Гэвина.

— Во всяком случае, не так, как ты. Впрочем, сильно сомневаюсь, что ему это нужно.

— Ты мерзавец, вот ты кто. Слушай, а с рукой у тебя что?

— Я спасал рыдающую девственницу от банды нацистов-сатанистов на мотоциклах.

— Да я серьезно. Ты не упал тогда? Ну, когда ушел. Ты был немного… ну, не в стельку, конечно, но…

Тут зазвонил мобильник — тот, которым пользуются мои мальчики и девочки под прикрытием.

— Поглядывай за Холли, — сказал я и достал телефон из кармана. Имени нет, и номер незнакомый. — Алло!

Смущенный голос Кевина произнес:

— Э… Фрэнк?

— Прости, Кев. Ты не вовремя. — Я нажал отбой и спрятал телефон.

— Это Кевин?

— Ага.

— Ты не настроен с ним беседовать?

— Да. Не настроен.

Джеки с огромным сочувствием посмотрела на меня.

— Все будет хорошо, Фрэнсис. Правда.

Я не ответил.

— Послушай, — сказала Джеки с воодушевлением, — пойдем со мной к родителям, когда отвезешь Холли. Шай протрезвеет, захочет перед тобой извиниться, а Кармела приведет детей…

— Вряд ли, — ответил я.

— Ну, Фрэнсис, почему?

— Папа-папа-папа! — Разрумянившаяся Холли, как всегда вовремя, спрыгнула с качелей и поскакала к нам, высоко поднимая колени, как лошадка. — Я просто вспомнила, и пока не забыла: можно мне белые сапожки? Такие с мехом по краю, и две молнии, и мягкие, и вот досюда!

— У тебя есть обувь. Когда я считал в прошлый раз, у тебя было три тысячи двенадцать пар туфель.

— Не-е-е, они не такие! Эти особенные.

— Посмотрим. Чем они особенные? — Если Холли хочется чего-нибудь помимо необходимого и не на крупный праздник, я заставляю ее объяснять причину; я хочу, чтобы она усвоила разницу между необходимостью, желанием и фантазиями. И очень приятно, что, несмотря на это, она обращается ко мне чаще, чем к Лив.

— У Селии Бэйли такие есть.

— И что еще за Селия? Ты с ней танцами занимаешься?

Холли посмотрела на меня как на тупого.

— Селия Бэйли. Она знаменитая.

— Рад за нее. А чем?

Взгляд стал еще безнадежнее.

— Она звезда.

— Охотно верю. Актриса?

— Нет.

— Певица?

— Нет! — Я тупел на глазах. Джеки наблюдала это разоблачение, пряча улыбку.

— Астронавт? Гимнастка? Героиня французского Сопротивления?

— Папа, перестань! Она из телика!

— Точно так же, как и астронавты, и певцы, и те, кто умеет разговаривать подмышками. А эта дама чем занимается?

Холли угрожающе подбоченилась.

— Селия Бэйли — модель, — сообщила мне Джеки, решив спасти нас двоих. — Ты ее наверняка знаешь. Блондинка, пару лет назад — спутница владельца ночных клубов, потом он ей изменил, она раздобыла его переписку с его новой пассией и продала в «Стар». Теперь она знаменитость.

— А, эта… — сказал я. Джеки оказалась права, я действительно знал ее: местная фифа, чьи главные достижения — любовная связь с упакованным выше крыши маменькиным сынком и регулярные выступления в дневных телепрограммах, где она с душещипательной искренностью и со зрачками с булавочную головку рассказывала, как победила в схватке с героином. Вот что сегодня в Ирландии выдают за суперзвезду.

— Холли, милая, это не звезда, это ломтик пустого места в платье не по размеру. Что она вообще сделала стоящего?

Дочь пожала плечами.

— Что она умеет делать хорошо?

Дочь еще раз пожала плечами — с нескрываемым раздражением.

— Тогда за каким чертом она нужна? Почему ты хочешь быть на нее хоть в чем-то похожей?

Холли обессиленно закатила глаза.

— Она красивая.

— Господи! — Это меня действительно поразило. — Да у этой девицы не осталось ничего натурального цвета — уж не говоря о размерах. Она на человека-то не похожа!

У Холли чуть дым не пошел из ушей — от бессилия и краха надежд.

— Она модель! Тетя Джеки сказала же!

— Она даже не модель. Один раз снялась в дурацкой рекламе питьевого йогурта. Это совсем другое.

— Она звезда!

— He-а, не звезда. Кэтрин Хэпберн — звезда. Брюс Спрингстин — звезда. А эта Селия — громадное ничто. Талдычила, что она звезда, вот горстка кретинов в маленьком городишке ей и поверила. Это еще не значит, что ты должна быть среди этих кретинов.

Холли покраснела, упрямо выпятила подбородок, но пока сдерживалась.