У вашего ребенка синдром Дауна. Наберитесь терпения. И — не перестарайтесь!

Как-то на урок ко мне явился мальчик 14 лет, который учился в школе, довольно прилично говорил и мог без запинки отчеканить что-нибудь вроде: «Сказуемое — это главный член предложения, обозначающий действие или состояние предмета, выраженного подлежащим, и отвечающий на вопрос „что делает предмет?“ или „что делается с предметом?“». Но когда я спросила его: «Что делает мальчик?» — показав картинку, на которой упомянутый мальчик сидел на полу и листал разорванную книжку, ответить на вопрос он не смог. Тем более не смог он определить, где сказуемое в самом моем вопросе. И это в 14 лет!

В очередной раз мы сталкиваемся с фактом формального, по обязанности, зазубривания определений, смысла которых ребенок совершенно не понимает. Так какая же при этом преследуется цель?

Постижение содержания и смысла заучиваемых формулировок должно быть непременным. Готовить ребенка к их пониманию нужно заранее, постепенно обогащая упрощенные поначалу представления, конкретизируя их, делая более точными.

Раскладывая перед ребенком карточки, я говорю ему: «Покажи, где ромашка, а где колокольчик». «Покажи, где дятел, а где синичка». И затем: «Покажи мне цветок ромашку и цветок колокольчик, насекомое муху и насекомое бабочку, птичку воробья и птичку синичку».

Я говорю это постоянно, всякий раз, и через некоторое время ребенок уверенно разделит карточки: насекомых положит в одну сторону, цветы — в другую, животных — в третью. К колокольчикам и ромашкам он самостоятельно добавит подсолнух, к мухам и бабочкам отправятся осы и комары и т. д.

Ему позволяет сделать это некое не осознаваемое им синтезирование качеств, которые делают насекомое — насекомым, а цветок — цветком.

Он их не только на картинках видел. Из цветов он букеты составлял, нюхал их, обрывал лепестки. За бабочкой бегал, за жучком наблюдал, когда тот ползал по травинке — если вы, конечно, обращали его внимание на такие неприметные действия. «До чего же надоедливое насекомое этот комар!» — говорит мама, хлопая в воздухе руками. Все это знакомо из практики, и все он усвоит, если будет не только видеть, но и постоянно слышать: «насекомое», «цветок», «зверек» и т. д. Он сам все поймет, объяснять ничего не придется. И безусловно, он никогда не поймет меня, если я скажу ему, что насекомое — это «маленькое членистоногое животное с суставчатым телом», что мы и имеем в случае с мальчиком, о котором говорилось выше. Для этого мальчика школьные правила, которые он механически зазубрил, являются столь же непостижимой абракадаброй. Ибо он оказался не подготовлен к их осмыслению.

Я говорю ребенку: «Скажи „луна“, скажи „вода“» и т. д. И затем — «Скажи мне слово луна, слово вода», и т. д. И он начинает понимать, что «луна» и «вода» — это слова. А что значит слог — тут вообще не запутаешься. Говорили мы по слогам, на карточках, по которым учимся читать, тоже были написаны слоги — «ба», «ва», «га» и т. д. «Слоги дома забыли!» — говорит Коля, не находя этих карточек в пакете.

— Ну расскажи мне, Коля, что изображено на этой каретнике?

— Подметает.

— Я ничего не понимаю. Кто подметает? Что подметает?

— Мальчик пол подметает.

— А еще больше слов, подлиннее предложение.

— Мальчик пол подметает, бумажки набросал и подметает.

Вася диктует письмо Грише.

— Здравствуй, Гриша. Мороз.

— Что «мороз»?

— Сегодня мороз.

— Так, хорошо. Остановились, передохнули. Поставили точку. Теперь дальше диктуй.

— Сегодня мороз, и я в школу не пошел.

— Ну вот, очень хорошо. Уже два предложения вышло. Теперь Гриша все поймет.

Я не заостряю на всем этом внимание 5-летнего ребенка, поясняю мимоходом. Для 5-летнего Коли и для Васи, который совсем недавно заговорил, вполне достаточно. Точное определение того, что такое предложение, они выучат позднее. Важно, чтобы не только выучили, но и поняли бы. А вернее сказать, сначала поняли, пусть и приблизительно, а потом заключили свое приблизительное представление в конкретную форму. Наблюдая за тем, как я записываю продиктованное им предложение на бумаге, ребенок строго следит за тем, чтобы я поставила точку.

Слова состоят из слогов, а предложения — из слов. Ребенок это видит, он к этому подготовлен — особенно если уже учится читать. «Покажи мне в книжке, где слово. А где предложение?» — на все эти вопросы ребенок отвечает без труда. И, стараясь выполнить мою просьбу сказать или продиктовать «предложение», «много слов», интуитивно чувствует, что без сказуемого в предложении не обойтись, да и вообще к тому, что им уже сказано, можно многое добавить.

Дополнением, позволяющим несколько уточнить расплывчатое понятие, послужит игра в «последнее слово». «По дороге шел слон, — говорю я. — Какое здесь последнее слово? Правильно, „слон“. Ну так составь мне предложение с этим словом». Первое, что приходит в голову Грише: «Слон был большой». Ответ самый незамысловатый. Но затем дело набирает обороты. «У слона был хобот. Тебе досталось слово „хобот“», — говорю я. И Гриша изрекает: «Хобот служит слону носом, рукой и одновременно ложкой».

Очень возможно, что ребенок не сразу поймет, чего вы от него хотите, если вы попросите его назвать последнее слово в сказанном вами предложении. Используем хорошо зарекомендовавший себя прием «плюс — минус». Выделяя последнее слово голосом, спрашиваем: «Какое слово самое громкое?» Это понятнее. Очень хорошо. Затем прибавляем известное к неизвестному: «Какое самое громкое, самое последнее слово?» И наконец: «Где здесь последнее слово?»

Все это вместо того, чтобы, выходя из себя, вбивать ребенку в голову что-нибудь вроде: «Я тебе еще раз говорю — по-след-не-е! Которое в конце стоит, понимаешь?!»