— Господи, да что же это! — Нина втащила Надежду в холл.

И тут же с другой стороны в холл вошла Галина в сопровождении Василия Верленовича. Как всегда, Галка озабочена была только тем, чтобы проскочить незаметной в свой номер. Так что на Надежду она сначала внимания не обратила. Пока не бросилась ей в глаза знакомая куртка. Разглядев, в каком куртка плачевном виде, Галка бросилась к Надежде со словами:

— Надя, что это значит?

— Ненавижу! — прохрипела Надежда и, теряя сознание, стала падать на Василия Верленовича.

Тот взвизгнул, как заяц, и проворно отскочил в сторону. Надежду подхватил хозяин пансионата, который появился, как всегда, вовремя. Он не дал ей упасть и даже легонько стукнул по щеке, чтобы вывести из обморока. Таким образом, по лестнице Надежда шла почти сама, только ноги были какие-то ватные.

Надо отдать Галке должное: когда она поняла, что с Надеждой плохо, она мигом позабыла про испорченную куртку. Она помогла ей раздеться и уложила в кровать. В номере суетилось множество народу, предлагали вызвать «скорую помощь», просто врача, чтобы сделал укол, просто дать успокоительное. Надежда от всего отмахивалась.

В конце концов Галка вытолкала всех из номера, взяв только из рук горничной чашку чаю.

Надежда выпила горячий чай, заев его тремя кусками сахара, и обрела наконец способность говорить.

— Черт знает что! — сказала Галка, выслушав подругу. — Это же черт знает что! Слушай, ты не считаешь, что нам нужна помощь? Ну я, положим, завтра же съеду из этого пансионата в клинику. Пускай там дорого, зато спокойно! Но ты-то что станешь делать? Может, позвонишь мужу? Может, тебе нужен адвокат? Этот мент не имеет права тебя здесь держать! Немедленно звони Саше!

— Исключено, — заявила Надежда, — если Саша узнает про весь этот криминал, мне же еще и попадет. Нет уж, я не собираюсь бежать отсюда побежденной. Я буду бороться! Очень уж они все меня разозлили! Ладно, давай обсудим все завтра, я спать хочу!

Надежда закрылась с головой одеялом и крепко уснула до утра.

— Правильно мне мама говорила! — выкрикнула Карина в спину мужа. — А я, дура, ее не послушала! Связалась с тобой, козлом, и что я с этого имею? Дырку от бублика! Отдала тебе лучшие годы и осталась у сломанной стиральной машины! Какие люди за мной ухаживали! Какие мужчины! Гиви Могулия, Славик Панасюк, Леня Крутолобов… У Лени сейчас свой хозяйственный магазин, у Гиви — автосервис, а Славик — тот вообще уголовный авторитет… — В голосе жены прозвучало неподдельное восхищение. — А ты, козел безрогий, только и знаешь свой мотоцикл… стиральную машину починить не можешь! Была ли у меня хоть одна морщинка, когда я за тебя выходила?

«Ну, по новой пошла!» — тоскливо подумал Митя Канарейкин, но вслух ничего не сказал.

За десять лет семейной жизни он выработал главное правило — не отвечать жене на ее провокационные замечания и ни в коем случае ни с чем не соглашаться. Даже если Карина спрашивала совершенно очевидные, несомненные вещи, например «Это твое полотенце?», — лучше промолчать, потому что стоит хоть что-то подтвердить — как жена ухватится за это согласие и сделает из него какие-то свои собственные, далекоидущие выводы.

Например, стоило ему согласиться, что полотенце действительно его, как тут же следовал грозный вопрос: «А почему тогда на нем длинные черные волосы?»

Поэтому в случае назревающего скандала — к примеру, такого, как сегодня — Митя Канарейкин предпочитал не вслушиваться в ее беспочвенные обвинения, а молча исчезнуть из дома и отправиться к приятелям, в просторный гараж на краю города, где почти каждый вечер собирались «Ангелы ада».

Там его понимали. Там можно было забыть о визгливом Каринкином голосе и погрузиться в настоящий мужской мир — мир мощных моторов, скрипучей кожи, серьезных, значительных разговоров, а самое главное — в мир скорости, бьющего в лицо ветра и убегающей под колеса байка ночной дороги…

Надо признать, что сегодня повод для скандала у Карины был: она уже неделю назад просила мужа починить стиральную машину, но у Мити, конечно, находились более важные и неотложные дела. Однако это еще не значит, что нужно бесконечно компостировать мужу мозги своими бабскими проблемами…

А Карина действительно оседлала своего любимого конька.

— Был ли у меня хоть один седой волос? Я была натуральной блондинкой солнечного оттенка! А теперь мне приходится каждый месяц краситься, и то на хорошую краску денег вечно не хватает! Ты не можешь на нее заработать, а если где и раздобудешь копейку — тратишь ее на свой поганый мотоцикл, а мне приходится пользоваться смесью «Оптимистка», а от этой «Оптимистки» скоро последние волосы вылезут!

«Чтоб ты совсем облысела!» — мстительно подумал Митя, натянул скрипучую кожаную куртку с размашистой надписью «Ангелы ада» и зашагал к двери.

— Козел безрогий! — бросила Карина в его широкую, затянутую черной кожей спину.

Митя удовлетворенно отметил про себя, что хоть и козел, но все же безрогий, и захлопнул за собой дверь.

Через полчаса он уже подошел к двери гаража.

Здесь его ждал неприятный сюрприз: дверь была закрыта на большой висячий замок.

Сделав серьезное интеллектуальное усилие, Канарейкин сообразил, что сегодня не вторник, когда обычно встречались «Ангелы», а совершенная среда. Однако возвращаться домой не было ни малейшего желания. Ключ от гаража у Мити был, и он решил, раз уж не выйдет пообщаться с друзьями, пообщается хотя бы со своим железным конем. Мотоцикл — это тоже друг, больше того, это самый лучший друг настоящего мужчины: молчаливый, преданный, надежный.