— Там, — указала она к дальней стене, — через фазу клапан откроется и основная вена будет доступна для прохода. Остальные клапаны заполняются водой с частотой в половину фазы, успеть пройти там невозможно. При этих словах Реле, опустилась на скамейку, зачем-то оставленную здесь неизвестными строителями. Площадка окружена резными перилами. Стоит над бездной, где по стенам сливается вода шумными потоками. Здесь лишь: эхо механизма и скамейка в центре этого хаоса, и одиноко стоящий на площади, отливающий тусклым светом керосиновый фонарь. Завывает турбина где-то далеко внизу, равномерно стучит шип, как будто это и есть сердце земли. Сводами нависает потолок, увешанный проводами и ступенчатой передачей, как в неведомой штольне гномов, казематах страны камней, прорастающий трубами, словно подземной травой.

Гиганские капли росы свисают вниз, а потом падают кругом, сверкая искрами электрического происхождения, убегая на самое дно мира.

Подойди к перилам и перегнись вниз — прыгни и кажется, никогда не достигнешь пола. Завораживающее зрелище. Аль поежилась. И внезапно здесь она почувствовала силу. Силу. Не просто позволяющую создать шар света (единственное на что ее хватило в Тулурке), но силу способную сдвигать земли и выращивать дубы за секунду из только что проросшего семечка. В самом сердце механического Гибурга, в электрическом коллекторе, работала магия! От понимания этого удивительного факта, ее затрясло от ликования.

Магия не мертва в срединных землях! Аль гордо выпрямилась, покосившись на Рю. Нет, мстить ему за убитых эльфов, как мстить землетрясению, разрушевшему дом. Хотя принцесса и могла размазать сию же минуту шута о стальной пол массой воздуха, она отмела эту мысль. Он просто болен головой и хоть и человек, но душа его не наполнена злом. А вот миледи Ректор… Рука Аль заискрилась молниями. Но искры погасли… Не достойно принцессе эльфов убивать из мести.

Во имя защиты своего народа она бы смела Гибург с лица земли… Но на поле боя, а не здесь вот так, словно казня беззащитного пленника.

— Чего уставилась, оборванка? — усмехнулась Миледи, снимая с лица летные очки на резине вместо дужек. Лицо миледи было кукольно красиво. В нем смешались все черты самого Гибурга, изящного гладкого и правильного, но, однако лишенного жизни. Миледи была истинной королевой севера, хоть и измазанной в машинном масле и технических жидкостях. Волосы ее спутаны и черны, впротивовес белокурым эльфийкам. Пояс полон крепежей с неизвестными инструментами. Короткая куртка техника под плащом перевита кожанными ремнями улетевшего в небытие аэрокоппера.

Ниже — совсем неженские штаны, с карманами и запайками, что звенят железом. Аль покачала головой, не зря Миледи Ректора часто называли безумной леди. Впрочем, все люди странные — к этому эльфийская принцесса успела привыкнуть. Возможно, благодаря их странностям они стали доминирующей расой на трех континентах. Сама же Аль была прекрасна, как и все эльфы, и, пожалуй, даже больше, но както не почеловечески. Любой вглядевшийся в черты ее лица точно осознал бы — так не бывает. К тому же из-под волос торчали длинные остроконечные почти волчьи уши. Из-за этих ушей люди равняли эльфов к животным. Опасным, владеющим магией и метко стреляющим из лука животным. Эль в отличие от своей старшей сестры, госпожы Принцессы, была хоть и похожа на нее, но лишь в общих чертах. В глазах ее крылся бесенок, яркие огоньки, тянущиеся к новому и необычному. Ведуны говорят: молодые эльфы последних родившихся поколений все больше и больше похожи на людей. У них почти не проявлялись магические способности. А иные на окраинах леса для обороны от набегов орков пытались соорудить укрепления и орудия на манер человеческих, что повергло старейшин-эльфов в ужас. Верно говорят: Великое Древо потеряло всю свою силу. Срок жизни эльфов становится все меньше, уши короче, а мысли и взгляды все человечней. «Закат эльфийской эпохи» — подумала Аль. Она знала, если пророчество ее останется неисполненным — великое древо усохнет и упадет втечение века, а может и того быстрее. Она взглянула на Эль, юная сестра выглядела уставшей, принцесса потрепала ее по голове.

— Ректор, — спросила она, указывая на близлежащий металлический остров, распологавшийся выше их собственного на несколько мер, — вода сверху не выглядит кипящей. Можем ли мы подняться туда?

— Зачем тебе знать, эльф? — устало подняла глаза Реле.

— Нам нужно помыться, — просто сказала Аль. Миледи Реле пожала плечами. Отчего нет. Принцесса же за все время впервые обратилась к воину театра по имени его копья и совсем без страха, смешанного с презрением.

— Оставайся, пожалуйста, здесь, Кью-Рю, пока мы не спустимся сами. Рю и не собирался никуда двигаться. Он лежал прямо на полу и как будто бы умер. Лишь скользкая струя дыма по оббыкновению подымалась изо рта, проходя через бинты и устремляясь куда-то к потолку.

— Эй, Раб, — максимально вежливо произнесла Реле, — ты хочешь свободы? Рю пожал плечами.

— Я дам тебе золота и свободу, если столкнешь этих эльфиек с платформы.

— Золото? — переспросил Рю.

— Да-да, тысячу золотых, — закивала Реле. — Такому как ты хватит на всю жизнь. И еще останется.

— На золото можно купить много курительных палочек, — задумчиво сказал Рю, все также лежа на полу и рассматривая потолок, как будто рассуждал о каком-нибудь новом физическом законе.

— Именно, раб, много табака, — заулыбалась Миледи, — целую тонну табака!

— Тонну?

— Десять раз таких как ты. Или… — придирчиво осмотрела юношу Реле. — Двадцать раз. Двадцать.

— Хорошо давай тонну табака, — согласился Рю, слегка привстав и, наконец, посмотрев непосредственно на Реле.

— Убей сначала этих эльфийских девок, — довольная уступчивостью раба, продолжила наступление Миледи Ректор.

— Зачем?

— Убей и получишь тонну табака.

— А где ты возьмешь тонну табака? Миледи захлопала глазами, на секунду ей показалось, что глупый раб издевается над ней.