Рациональное усмехнулось:

«Это — физика», — изрекло оно глубокомысленно.

«Стечение обстоятельств — тоже физика», — заметило иррациональное.

«Ну конечно! — усмехнулось рациональное с издевкой. — Ведь происходит оно под действием неких таинственных сил, не так ли?».

«А если не так, то почему?».

«Потому что просто происходит и всё!».

«Ну конечно! Закон Всемирного Тяготения вступил в силу только после открытия его Ньютоном, а до этого яблоки падали на головы людям, просто потому что падали!».

— Как две бабы на базаре! — сказала вслух Ира и тут только констатировала, что мобильник уже давно молчит.

Ира покрутила его в руках и отложила в сторону.

— Все, что мне сейчас нужно — это смирение, а смирение — это отказ от бесплодной борьбы с обстоятельствами в пользу овладения собой. Чем полнее я властвую собой, тем эффективнее я управляюсь с обстоятельствами. Не нужно пытаться изменить обстоятельства, какими бы они ни были, в какой бы реальности ни происходили. Нельзя ни на минуту забывать, что в конечном итоге все для меня. Все для завоевания полной и безграничной власти над собой, — отчетливым шепотом, как заклинание проговорила она себе, не до конца осознавая «с чего бы это?», но абсолютно ясно понимая зачем.

Ира уверенно взяла в руки мобильник и набрала Рауля.

— Рауль, привет, ты мне звонил? — будничным тоном спросила она.

— Да, Ира, звонил, — обворожительно бархатным голосом проворковал Рауль и замолчал.

Ира констатировала, что осознанно или неосознанно, но ее реакцию Рауль просчитал точнейшим образом. «А вот фиг тебе!», — разозлилась она всем своим существом и на пойманной волне:

— Слушай! Представляешь? — и принялась эмоционально высказывать какую-то идею по поводу оптимального решения какой-то производственной проблемы, сочиняя ее на ходу и только по ходу с небольшим опозданием понимая, что идея действительно из разряда гениальных. — Представляешь, если это так, то сразу после Нового Года можно запускать линию. Впрочем, думаю, что к запуску будет все готово и до праздников, только вот делать это в такое время не самое разумное.

— Ты права. Предпраздничное настроение мало вяжется с рабочим.

— Вот именно! Терпеть не могу праздники! Хоть и знаешь о них заранее, они все равно сваливаются на голову совершенно неожиданно, и всё ни с того ни с сего натыкается на бетонную стену всеобщего безделья!

Рауль рассмеялся.

— Сама-то как праздновать собираешься?

— Праздновать?! Рауль, я собираюсь мужественно переживать тяжелые времена.

Рауль снова рассмеялся.

— Может, я смогу предложить тебе занятие поинтересней?

Тут рассмеялась Ира.

— Рауль! Я безмерно счастлива, что ты неравнодушен к моей горькой участи и всеми силами готов помочь, но только помочь мне можно лишь одним.

— Чем, если не секрет?

— Пристрелить, чтоб не мучилась!

Рауль рассмеялся.

— Ну и шуточки у тебя, Ира!

— Уж извиняйте! Как умеем, так и шутим! Ладно. Знаешь, меня, как осенило, так я и думать больше ни о чем другом не могу. Так что, до завтра!

— До завтра…

Ира выключила мобильник и расплакалась.

«…предлагаемые обстоятельства вряд ли коснуться жизни во миру, а это сложнее. Когда что-то не так в обычной жизни, есть сочувствие, понимание и поддержка родных и близких. А вот когда во всем, по меркам окружающих, сопутствует успех и удача и, по их мнению, и пожаловаться не на что — это гораздо тяжелее». Как прав был Женечка!

Ира в изнеможении соскользнула с кровати на пол, задев рукой лежавший на тумбочке нож и тарелку с апельсиновыми корками. На звук упавшего ножа и разбившейся тарелки наложилась резкая боль в ноге. Ира вскрикнула и схватилась за источник боли. Джинсы оказались распоротыми, а их ткань — горячей и мокрой от крови. Ира задрала штанину — ранка была небольшой и вроде неглубокой, но кровь хлестала аж под напором. Все попытки остановить ее оказались тщетными. Ира набрала Генку.

— Геночка, — кривясь от боли, проговорила она, — я тут порезалась и никак кровь остановить не могу.

— Ирчик! Я мигом! — в волнении ответил он.

Ира кое-как доковыляла до двери и, отомкнув ее, опустилась рядом — сил на то, чтобы вернуться в комнату, не осталось. Последняя ясная мысль гласила, что «мигом» это не раньше, чем минут через двадцать, ведь Генка вряд ли находился сейчас в отеле. А затем боль пропала, и стало как-то по-особенному хорошо и легко. Как сквозь сон Ира увидела склонившегося над ней Генку, который одной рукой зажимал ее рану, а другой мобильник, в который что-то говорил. А потом она растворилась в густом золотистом свете.

Горы! Какие они красивые с неба! Где-то далеко внизу стоял Радный. Он смотрел на нее своим тяжелым взглядом и вроде махал рукой. Жест выглядел как-то неоднозначно. Потом кто-то сказал:

— Ваша кровь идеально подходит.

В ответ голос Радного разразился несусветным матом и добавил:

— Уроды! Я вам уже полчаса об этом твержу!

— Вы что, родственники? — бесстрастно поинтересовался кто-то из «уродов».

— Какая разница! — взревел Радный и снова перешел на фольклорный вариант русского языка.