На носу судна, опершись руками о фальшборт, стоял человек в черном плаще с капюшоном, несмотря на жару, надвинутом на голову так, что лица его при всем желании никто не мог разглядеть. Впрочем, и рук, касавшихся дерева, также не видел никто: длинные рукава полностью скрывали их, а подол плаща касался палубы, пряча ноги.

Капитан галеры, сухой горбоносый зингарец средних лет, остановился в двух шагах за спиной Странника и замер. Хотя подошел он тихо и человек в плаще, казалось, ничего не слышал, шкипер не сомневался, что хозяин знает о нем.

— Что с ветром, Родуго? — не оборачиваясь, негромко спросил тот.

Капитан ожидал вопроса и все равно невольно вздрогнул. Как ни старался, он так и не мог привыкнуть ни к голосу своего повелителя, ни к его внешности, ни к способности чувствовать чужое присутствие, ни даже к самому имени — Странник. Собственно, оно и не было именем. Просто при первой встрече, когда зингарец спросил, как обращаться к собеседнику, тот ответил: «Зови меня Странником». Позже он с удивлением отметил, что и все прочие обращаются к нему так же. Не «повелитель», не «владыка», даже не «хозяин» — просто Странник.

— Без изменений, Странник.— Шкипер хмуро осмотрелся, словно за те мгновения, что длилась их беседа, что-то могло произойти.— И до вечера я перемен не жду.

— Плохо,— ровным шепотом ответил хозяин галеры и вдруг как-то странно напрягся и резко обернулся. Шкипер попытался отвести взгляд от черного провала капюшона и не смог. В какой-то миг зингарцу показалось, что во тьме, скрывающей лицо Странника, он увидел глаза, словно две черные жемчужины блеснувшие искрами темного пламени. Он с ужасом почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Несмотря на жару, могильный холод пронзил тело, а волосы на затылке зашевелились. Через мгновение глаза исчезли, так что Родуго не мог с уверенностью сказать, видел ли их.

— Что-то случилось? — прошептал побелевшими губами капитан.

— Я… Снова-а… Чу-увствую его-о…— медленно, растягивая слова, произнес хозяин и повернулся на восток, к туманной дымке, скрывавшей горизонт.— Он… та-ам…— Рука Странника поднялась, указывая направление, но и на сей раз шкипер не увидел ладони. Лишь мелькнувший в широком рукаве сгусток тьмы обдал человека холодом вечной ночи.— Прикажи удвоить скорость… Утроить! — прошипел он.

— Нет, Странник! — попытался протестовать шкипер.— Гребцы устали! Они просто не выдержат!

— Плевать! — прошипел Странник.— Пусть все сдохнут! Потом купим новых! Сейчас мы должны как можно скорее вернуться в Мертвый Город!

— Я прошу только одного — выслушай меня! — воскликнул Родуго.— Безусловно, плети заставят людей двигаться и в два, и в три раза быстрее, но ты должен осознать: если я сейчас сделаю это, еще до вечера на веслах не останется никого, и нам придется лечь в дрейф!

Капитан замолчал и с вызовом посмотрел на хозяина. Он знал, что его господин жесток, но рассудителен.

— М-м-м! — с трудом сдерживая ярость, простонал Странник и, резко развернувшись, вцепился в фальшборт. Так обычно поступает человек, не желающий, чтобы кто-то видел его искаженное злобой лицо. Раздался отвратительный сухой скрежет. Родуго так и не понял, что это было.— Хорошо! — наконец выдавил из себя хозяин. — Поступай как знаешь, но доставь меня на место побыстрей!

— Слушаюсь, Странник!

Капитан склонился в поклоне, а его хозяин, оттолкнувшись от фальшборта, тяжелым шагом, заставлявшим скрипеть доски палубы, направился в каюту. Родуго проводил его внимательным взглядом и в раздумье посмотрел на далекую линию горизонта, за которой скрывался столь желанный берег.

Несильное встречное течение еще больше замедляло и без того неспешный ход судна. Потом Зархеба… Им придется подниматься по руслу Реки Смерти… Опять на веслах. Ни облачка на горизонте. Пожалуй, стоит приблизиться к берегу. Во-первых, чтобы выйти из течения, а потом… Скоро вечер. Можно поставить паруса и попробовать поймать бриз. Все-таки гребцам будет полегче. Капитан опустил голову. Взгляд его рассеянно скользнул по поверхности фальшборта и внезапно остановился. Восемь борозд глубиной в половину толщины пальца виднелись на дереве. Родуго стало нехорошо, когда он представил, какой силищей нужно обладать, чтобы проделать такое.

— Лево руля! — попытался выкрикнуть он, но голос сорвался.

Капитан резко обернулся (не видел ли кто его позора?) и облегченно вздохнул: все занимались своими делами. Он быстро прошел на корму, отдал необходимые распоряжения и под постепенно ускорявшийся барабанный бой отправился в каюту промочить пересохшее горло.

Вожака вновь вели темными коридорами. Пару раз свернув, они очутились на лестнице, и начался долгий спуск. Все это время спина тюремщика, сменившего Гула, маячила в пяти шагах впереди окружившей пленника четверки молчаливых стражников. Руки уже вновь слушались его, и лишь кровоточащие синяки напоминали о том, что он слишком долго был связан. Пожалуй, еще немного, и остался бы без рук. Хвала богам — обошлось… Правда, раны на запястьях и разбитый затылок причиняли боль, но он вполне мог терпеть ее, хотя и подправлял время от времени браслеты кандалов, когда те сползали. Изредка цепи слабо звякали, и пленник видел, как напрягались идущие впереди латники.