Дочь сельского дворянина, Джейн была скромна и набожна. Даже живя в течение нескольких лет при развращенном дворе Генриха, она имела репутацию девственницы. Один дипломат язвительно заметил по этому поводу: «Трудно себе представить, что англичанка, долго живущая при дворе, не сочтет сохранение девичества грехом».

Став королевой, Джейн попыталась привить свои скромные манеры другим. Она запретила Анне Бассет носить французские платья и потребовала, чтобы та прикрывала декольте тканью.

Во время свадьбы стал распространяться слух, что «от этого брака не следует ожидать потомства какого-либо пола». Иными словами, Генрих был импотентом. Тем не менее, видимо, что-то в Джейн вдохновило короля, ибо в феврале 1537 года было объявлено, что королева беременна. 12 октября 1537 года Джейн, наконец, родила Генриху долгожданного сына, которого нарекли Эдуардом. Событие шумно отпраздновали. К сожалению, хрупкая молодая женщина не перенесла трудных родов. Джейн скончалась через двенадцать дней.

Генрих тяжело переживал утрату. Однако он скоро оправился и вновь пустился на поиски приятного женского общества. Он исполнился желания дать жизнь герцогу Йоркскому, младшему брату Эдуарда, который был еще грудным младенцем [6] . Генриху к тому времени уже исполнилось 48 лет, но он по-прежнему был неуверен в надежной преемственности королевской власти при отсутствии у него по меньшей мере двух сыновей. Но тут король встретился с определенным затруднением — ведь без королевы во дворце не было нужды во фрейлинах и придворных дамах. Так что подходящие молодые девицы жили в своих поместьях вне Лондона.

Английскому послу в Голландии Джону Хаттону было приказано составить перечень возможных кандидатур. Список получился весьма разнородным — от четырнадцатилетней фрейлины французской королевы до неплохо сохранившейся сорокалетней вдовы. Хаттон особенно рекомендовал шестнадцатилетнюю Кристину, герцогиню Миланскую, характеризуя ее как «весьма красивую» особу «с особенно привлекательной фигурой». В тринадцать лет она была выдана за герцога Миланского, а через год овдовела, не родив ребенка. Кроме того, она приходилась внучатой племянницей Екатерине Арагонской.

Без сомнения, Кристина вызвала у Генриха живой интерес, но король хотел получить более полные сведения о наличествующих французских принцессах. Он предложил устроить конкурс красоты с участием пяти претенденток в Кале, однако французский посол резко заявил, что если девушкам придется ходить по кругу, как пони, то почему бы королю не пойти дальше и не оседлать их одну за другой, чтобы выбрать самую подходящую для скачек. Генрих рассмеялся, смутился и оставил эту идею.

Чтобы написать портрет герцогини Кристины, к ней был послан художник Ханс Гольбейн. Увидев изображение, Генрих пришел в восторг и призвал музыкантов и актеров для подготовки к свадьбе. Тем не менее лорд-гофмейстер Томас Кромвель постарался убедить короля изменить планы. Поскольку Папа объединил Францию и Испанию против Англии, ситуация требовала заключения союза с германскими княжествами для восстановления равновесия сил. В результате Гольбейн уехал с новым поручением — написать портрет Анны Клевской.

Когда посланцы английского короля прибыли ко двору герцога Киевского, Анна и ее сестра Амелия оказались столь тщательно закутаны, что ни их фигур, ни лиц не удалось рассмотреть. В ответ на протесты представитель герцога заявил: «Вы что, хотите видеть ее обнаженной?»

Гольбейну пришлось писать портрет Анны под пристальным надзором герцогского двора, и художник польстил модели. Портрет произвел на Генриха благоприятное впечатление, и детали союза были быстро согласованы. В короле росло «желание».

Несмотря на подагру, Генрих скачет из Гринвича в Рочестер, сгорая от желания приветствовать свою новую невесту. Едва увидев ее собственными глазами, король обомлел — ничего общего с изображенной на портрете красавицей!.. Генрих прозвал суженую «фламандской кобылой». Незнание английского подлило масла в огонь, а во время любовного ритуала девушка откровенно скучала. Лорд Рассел сказал, что никогда не видел «Его Величество столь обескураженным и удивленным». Генрих не выбирал слов. «Мне она решительно не нравится», — заявил он Кромвелю. Однако, уступая политической необходимости, король воздержался от немедленного разрыва.

Хотя его жена была вдвое моложе, она не возбуждала в Генрихе желания. Наутро после свадьбы Кромвель поинтересовался у короля, какова королева в постели. Генрих ответил: «Я не слишком любил ее до этого, но теперь я люблю ее гораздо меньше».

Больше всего короля огорчало то, что Анна оказалась «не такой, как ему докладывали». Грудь у нее была дряблой и отвислой, да и остальные части тела заставляли думать, «что на нее не позарится ни один мужчина». Фигура женщины была столь «безобразна и отталкивающа», что не могла «вызвать в нем ни малейшего желания», и король «в ее обществе никогда не испытывал чувственного влечения и не стремился к плотской близости».