Шрифт:
Эрих Мария Ремарк в Париже (03.07.1938)
[Ресторанное меню с автографами нескольких посетителей] MDC 193–195
<Ремарк>
Глядишь на солнце — вдруг на лик ложится тень, В том виноват ты сам, а не пригожий день. Вот роза расцвела, а срок придет, она Завянет, не спросив, кому она нужна. [26]<Марлен Дитрих>Откуда у меня ощущение того, что зовется прощаньем
26
Перевод В. Бабенко. (Прим. ред.)
Это ужасно — тебе еще раз показываю нечто, красиво переплетенное воедино, как бы протягивает тебе — и разрывают.
<автограф неизвестного>«What is this, is it beautiful or ugly (blakness) The soft touch of the air is my only gide» R. [27]
<автограф неизвестного>It is but an amature-player who trutts and Fretts upon the sky saying his lines, signefying nothing. W.S. [28]
27
«Что это, оно прекрасно или уродливо (чернота) Мягкое касание воздуха — мой единственный провожатый» Р. (англ.) (Написано с орфографическими ошибками. — Прим. ред.)
28
«Это лишь актер-любитель, который важничает и дергается в небе, повторяя строки, не означающие ничего». У. Ш. — Искаженный фрагмент знаменитого монолога Макбета из пьесы У. Шекспира «Макбет» (кстати, тоже с орфографическими ошибками). В переводе Ю. Корнеева соответствующее место выглядит так: «Жизнь — это только тень. Комедиант, паясничавший полчаса на сцене, и тут же позабытый: это повесть, которую пересказал дурак: в ней много слов и страсти, нет лишь смысла». (Прим. ред.)
Эрих Мария Ремарк из Парижа (предположительно 09.09.1938)
Марлен Дитрих в Париж, отель «Пренс де Галль»
[Штамп на бумаге: «Отель „Пренс де Галль“»] MDC 305
Такой, представляешь себе, совсем тихий сад перед рестораном с высокими старыми деревьями, весь в сентябрьском солнце; время от времени на теплую землю с глухим стуком падают и лопаются каштаны, блеск их кожицы, смесь янтаря с красным деревом, ни с чем в мире не сравнишь; на столах пестрые скатерти, с дерев опадают первые коричневато-золотые листья, между столиками бродит несколько хозяйских кур, а ты испытываешь умиротворенность знания и нежелания ведать о разлуке и невозвращении…
…а еще пироги со сливами, и пироги с черникой, и воспоминания, и прошлое, и молодость, и Вестфалия, и Берлин, голубые горы и бесконечные горизонты, звучащая буря и звучащее сердце… я хотел привезти тебе кое-что из этого, но, может быть, оно невкусное или испортилось, — тогда только посмотри на него и вспомни о последнем, вкусном, и о том, где и когда это было… [29]
Эрих Мария Ремарк из Парижа (10.09.1938)
29
Лето 1938 года Ремарк, Марлен Дитрих и ее семья провели на курорте Антиб (Лазурный берег), где Марлен Дитрих вступила в связь с канадской миллиардершей Джо Карстерс. После возвращения в Париж в начале сентября в отношениях между Ремарком и Марлен Дитрих наметился серьезный кризис. К письму Ремарка было приложено пирожное, которое, судя по дневнику Ремарка, «так и таяло во рту». (Прим. нем. издателя.)
Марлен Дитрих в Париж, отель «Пренс де Галль»
[Штамп на бумаге: «Отель „Пренс де Галль“»] MDC 315–316
Ангел западного окна, кроткая дриада в темнеющем хоре — я пока оставлю отдельный лист с персидскими верблюдами [30] у себя, потому что хочу написать тебе кое-что по этому поводу — об этом бесконечно трогательном телодвижении, полном тоски и преданности, когда их длинные искривленные шеи приподнимают голову и поворачивают ее в сторону того, кому они очень преданны и кто хочет к ней прикоснуться, — это похоже на лебедей, на птиц, пьющих воду и вдруг вскидывающих голову…
30
Накануне Ремарк посетил выставку персидского искусства в Национальной библиотеке, а 10 сентября вновь побывал там, но уже вместе с Марлен Дитрих. К письму был приложен каталог выставки. (Прим. нем. издателя.)
у тебя этот лист все равно есть в дубликате, в большом пестром каталоге…
но, нежная и околдованная сумерками, когда будешь перелистывать каталог, обрати внимание на три фотографии на последних страницах; на одной из них — грудь, глядя на которую познаешь смысл выражения, что это небесное удовольствие — ходить по грудям; на другой — рельеф, изображающий всего-навсего листопад, жалобу Антиноя, молчание, призыв и смирение; а на третьей — лошади на фоне вечернего неба с тучами…
и прими это, чтобы руки мои были полны мечтами, и тоской, и молодостью, и любовью…
потому что уже вечер, о чаша моего сердца…
Эрих Мария Ремарк из Парижа (предположительно 13.09.1938)
Марлен Дитрих в Париж, отель «Пренс де Галль»
[Штамп на бумаге: «Отель „Пренс де Галль“»] MDC 320–321
Абсолютно бодрый и выспавшийся на рассвете в Буа; с деревьев капает, поднимается туман, и пахнет октябрем, и листьями, и землей.
Совсем один, поплотнее запахнувшись в пальто, сижу на скамейке; а напротив, запахнувшись в свое серо-коричневое пальто, прислонилась к небу осень с ее спокойными глазами…
Спящие лебеди, потом первое движение птиц — тишина и вдох накануне дня; буковые орешки и каштаны, и влажно поблескивающие желуди, а вот вверх по дереву метнулась блестящая тень — это белочка, с ее нежнейшим топотком в мире, а потом — капающее золото, омывающий мир мерцающий поток, накатывающиеся волны света, лучистые софитные огни дня…
И твое нежное и преданное лицо проявилось из кобальта и пурпурной тьмы теней, как цветок, забытый месяцем в твоих лесах, оно проявилось из холодного утреннего ветра и чужбины, и ты трепетно и смело выступаешь из-за деревьев, уже во весь рост, прислушиваясь к далекому зову, Диана из голубых лесов…