. . . . .

Бабушка ходит грустная, плачет. И мы тоже горюем. Одна только Машка ничего не понимает. Да ей горевать и некогда. День у нее насыщен — заботами, открытиями, радостями и волнениями минуты. А кроме того — всегда у нее впереди хорошее! Да, уезжает бабушка, но зато папа обещал сделать бусы из зеленой и лиловой конфетной бумаги. Обещал почитать смирновских «Девочек». Обещал позвать, когда будет устанавливать книги…

Провожали бабушку мама, тетя Ляля и папа.

Утром Машка пришла меня будить и сразу же объявила, как о главной сенсации:

— Ты знаешь? Бабушка уехала!!!

. . . . .

Завтра Машкин отец собирается в Москву. На несколько дней. Машка просит, чтобы он взял ее с собой. Было такое искушение — взять обеих малюток своих, но — еду по делу, надо работать, готовиться к выступлению.

20.2.60.

Сегодня вернулся из Москвы.

Разглядывали с ней книгу, которую подарил папе дядя Ваня Халтурин.

Картина Писсарро * — «Музыка в Тюильри», кажется.

Машка разглядывает людей, детей и прочих и спрашивает:

— А где они находятся?

Откуда, когда, как заскочило в ее словарь это «находятся»?

. . . . .

И наряду с этим масса неправильностей.

— Олечкина мама разговаривает с моёй мамой.

— Я это для моих куклов готовлю. Etc.

. . . . .

Были вчера втроем у тети Ляли.

Ехали на такси. Маша взглянула на шофера и, подарив его доверием, сообщила:

— Едем к тете Ляле.

— К тете Ляле? Очень хорошо! А это у тебя кто?

— Это — новая Люся.

— А где же старая Люся?

— Старая голову сломала.

. . . . .

Часто, когда ест что-нибудь сладкое:

— Мне вкусно как!..

А сегодня новое.

Рассказывает о пожаре, который видела осенью в Разливе:

— Мне красиво как было!

21.2.60.

Ждет, когда я покажу привезенный из Москвы диафильм «Большая стирка». Сегодня мама напомнила ей сюжет: девочки скатертью пол мыли, а потом мама научила их стирать по-настоящему.

Машка. А если я скатертью пол вытру, ты меня научишь по-настоящему белье стирать?

. . . . .

Я привез маме из Москвы какую-то кунжутную халву. Машка сидит за своим столиком, ест это странное лакомство и говорит:

— Папа, понюхай.

— Что? Зачем я буду нюхать?

— Что-то Зоопарком пахнет.

Понюхал — и верно: так пахнет в вольерах, где обитают павлины, фазаны и прочие. Может быть, этих птиц подкармливают кунжутным семечком?

8.3.60.

По случаю Женского дня получила от меня куклу «Андрюша в пальто» (так печатными буквами обозначено в графе «наименование изделия» на ярлыке, пришитом к этому самому Андрюшиному пальто).

Вообще-то я купил этого Андрюшу с намерением приберечь его к 4 августа, но имел глупость раньше времени рассказать о нем Маше, и она днем и ночью грезила этой необыкновенной куклой. И вот в довершение к платью, шарам, флажкам и прочим женским подаркам она получила этого парня в кепке, в клетчатом пальто и в огромных коричневых бутсах. Как всегда, когда долго и страстно ждешь чего-нибудь, достижению цели сопутствует некоторое разочарование. Радуется, но — со многими «но». Почему не сидит, почему глаза не закрываются, почему волос на голове нет, почему не стоит?!

10.3.60.

Пришла будить меня. Я хорошо вижу ее, а она, попав из светлой комнаты в затемненную, еле пробирается к моей постели.

— Папа! Доброе утро! Доброе утро! Вставай! Папа! Вставай!

Рассказала мне:

— Я во сне видела, что мы с бабушкой купались.

— Где вы купались?

— В море. Мы плавали с бабушкой. А тебя не было. Ты, наверно, дома остался. А ты тоже этот сон видел?

. . . . .

Минзамал в присутствии Маши рассказывала о мальчике Вене, которому она принесла в интернат гостинец. Там вечером не позволяют сладкое есть, так он потихоньку съел яблоко и две конфеты…

И тут Машка не удержалась, чтобы не вставить свое швейковское «я тоже».

— Я тоже один раз без спросу конфету взяла.

— Что ты выдумываешь! Когда это было?

— Когда вы кошку лечили. Доктор у нее был. Клизму ей ставили.

Действительно — было такое. Был ветеринар. Ставил коту клизму. Было это месяца четыре назад.