– Митя очень огорчился, что Алине не позволили повидаться с ним. Он думает, будто она жаждет этого свидания, и мы не посмели разуверить его. – Зинаида Львовна обвела присутствующих при разговоре Алексея и Машу печальным взглядом и слегка усмехнулась: – Мы пытались убедить его, что письмо она не написала из-за тяжелой болезни, но не надо было этого говорить, зная, какое впечатление это произведет на Митю. Кажется, его не так Сибирь пугает, как то, что он не попрощается с невестой. Ведь Митя до сих пор считает ее своей невестой, и разве мы могли осмелиться сообщить ему, что она отказалась от него...

– Вы правильно поступили, Зинаида Львовна, – сказал Алексей. – В Сибири он постепенно привыкнет к мысли, что Алина потеряна для него навсегда, и, возможно, найдет свое счастье. Я слышал, многие ссыльные женятся там, строят дома, обзаводятся хозяйством...

– Ты имеешь в виду, что они женятся на простолюдинках? – всплеснула руками княгиня. – Мой Митя женится на простой крестьянке?

– Смею вас заверить, из крестьянок получаются неплохие жены, верные, любящие и заботливые, ну а научить их грамоте и всему тому, что он сам умеет, это уж будет Митина забота...

– Но я никогда не увижу внуков, – заплакала вновь Зинаида Львовна, – по приговору, если Митя женится, все его дети станут казенными крестьянами, и у них не будет никаких прав ни на титул, ни на наследство.

– Успокойся, матушка, ради бога! – Владимир Илларионович обнял жену и поцеловал ее в лоб. – Главное, что наш сын остался жив, а Государь – человек хоть и вспыльчивый, но спустя время иногда меняет свои скоропалительные решения. Возможно, в конце концов он смилостивится и снизит Мите сроки наказания.

– Дай-то бог! – Княгиня вздохнула, перекрестилась на образа и посмотрела виновато на Алексея. – Простите меня, Алеша, но я заберу от вас Машу. Я неважно себя чувствую сегодня и хочу, чтобы она сделала мне компрессы на голову.

– Ничего не имею против. – Алексей поцеловал ручки сначала княгине, затем Маше и, слегка склонив голову, обратился к князю: – С вашего позволения, Владимир Илларионович, я хотел бы обсудить некоторые вопросы, которые могли бы повлиять на улучшение Митиной жизни в Сибири. – Он посмотрел на Зинаиду Львовну и Машу. – Я уверен, есть несколько способов облегчить его участь, и, если Владимир Илларионович согласится с моим предложением, уже завтра вечером я доведу их до вашего сведения.

– Алеша, вы истинный и самый верный друг Мити, – всхлипнула княгиня и обняла барона за плечи. – Вы – единственный, кто открыто приходит в наш дом и не скрывает симпатий к государственному преступнику. Но, ради бога, будьте осторожнее и не рискуйте своим новым назначением. – Зинаида Львовна поцеловала его в лоб и быстро перекрестила. – Храни вас господь за ваши добрые дела, и пусть воздастся вам за них сторицей... – Княгиня опять поцеловала Алексея и вслед за Машей, открывшей перед ней дверь, вышла из кабинета мужа...

– Маша, я совершенно здорова, – торопливо сказала ей княгиня, – но мне нужно с тобой посекретничать, поэтому пришлось немного схитрить. – Она присела на небольшую софу у стены и тяжело вздохнула. – Сегодня сразу же после возвращения из крепости я пыталась серьезно поговорить с Владимиром Илларионовичем, но он приказал мне не заниматься глупостями. Возможно, это и глупость, но выслушай меня, пожалуйста. – Зинаида Львовна взяла Машу за руку, притянула девушку к себе и шепнула: – Я придумала, как помочь Мите бежать с каторги.

– Но это невозможно! – потрясенно прошептала Маша. – Там же глухие леса, болота, горы, ужасные морозы, наконец! Он или погибнет, или его тут же схватят, но тогда наказание будет более жестоким. Но даже если Мите и удастся побег, где и как он будет дальше жить? Всю жизнь скрывать свое имя, прятаться, вздрагивать от любого шороха? Нет, по-моему, это хуже вечной каторги!

Княгиня отстранилась от нее и недовольно нахмурилась:

– То же самое мне говорил князь, но я не хочу смириться с тем, что мой единственный сын – красавец, умница, отличный офицер, перед которым открывались блестящие перспективы, – из-за глупейшего поступка будет гнить заживо в грязной яме, общаться с отбросами общества, не будет иметь прав на нормальное семейное счастье. Нет, не для того я рожала сына в муках, чтобы отдать его судьбу на откуп жалким пьяным тюремщикам и вороватым чиновникам! – Она сжала руки в кулаки и гневно потрясла ими в сторону темного окна. – Они еще узнают, что княгиня Гагаринова никогда и никому не спускала и впредь не спустит обид и оскорблений!

– Зинаида Львовна, прошу вас, успокойтесь, – проговорила Маша тихо. – Я готова слушать вас и, поверьте, сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь Мите.

Княгиня обняла ее за плечи и привлекла к себе:

– Машенька, милая, ты мне как родная дочь, и я просто не представляю, как бы я пережила весь этот кошмар, если бы тебя не было рядом! – Она поцеловала ее и, вздохнув, сказала: – План мой на первый взгляд прост, потому, вероятно, Владимир Илларионович счел его за глупость, но, Машенька, я за свою жизнь убедилась в огромнейшей силе денег и знаю, что тугой кошелек пробивает любые крепостные стены почище гаубицы. Поэтому стоит найти человека, который за большие деньги поможет Мите бежать, и половина успеха обеспечена!