Тьма клубилась вокруг него, облепляя тело, словно отвердевшая, влажная кожа. Страх, который он испытывал раньше скорее как угрозу, в сочетании с тьмой сделался конкретным и осязаемым.

«Я не был достаточно осторожен, — подумал он. — Я не послушался Ранкитера и показал ей эту записку».

— Что такое, Джо? — В голосе Дона Денни сквозила тревога. — Что случилось?

— Со мной все в порядке. — Он уже начинал что-то видеть. Во тьме появились горизонтальные серые полосы, словно мрак начал рассеиваться. — Просто я устал.

Он почувствовал, что все тело охватывает какое-то изнеможение. Он никогда еще не чувствовал такой сильной усталости.

— Я помогу тебе дойти до кресла, — сказал Дон Денни.

Джо почувствовал, как рука Денни подхватила его за локоть. Он понял, что Дон ведет его, и эта необходимость направления его шагов вызвала в нем необъяснимый страх.

— Со мной все в порядке, — повторил он.

Перед ним начала материализовываться фигура Дона. Он попытался сосредоточить на ней все свое внимание и через минуту начал различать выступающий из темноты холл отеля времен середины века, отделанную хрусталем люстру и сложную систему желтых ламп.

— Дай я сяду, — сказал Джо. На ощупь он отыскал кресло с камышовым сиденьем.

— Что ты сделала с ним? — резко спросил Денни у Пат.

— Ничего она мне не сделала, — вмешался Джо, стараясь придать своему голосу уверенность, но он прозвучал неестественно и пискляво.

«Словно голос был записан, а потом воспроизведен на повышенной скорости, — подумал Джо. — Тонкий голос, словно и не мой вовсе».

— Это правда, — подтвердила Пат. — Ничего я ему не сделала, как не делала никому другому.

— Я хотел бы подняться наверх и лечь, — сказал Джо.

— Я пойду, сниму тебе номер, — нервно произнес Дон Денни.

Он вертелся вокруг Джо, то появляясь, то исчезая в слабнущем с каждой минутой свете ламп холла. Освещение приобрело мутно-красный оттенок, то делаясь чуть ярче, то снова ослабевая.

— Оставайся в этом кресле, Джо. Я сейчас вернусь.

Денни поспешил в сторону стойки регистрации. Пат осталась на месте.

— Могу я тебе чем-нибудь помочь? — доброжелательно спросила она.

— Нет, — ответил Джо. Он выговорил это с огромным усилием. Казалось, слова были заключены в образовавшейся в его сердце пещере — в пустоте, увеличивающейся с каждой секундой. — Разве что сигарету, — добавил он.

Произнесение целого предложения полностью обессилило его. Он чувствовал, как неровно колотится его сердце. Этот странный ритм еще больше ухудшал его состояние. Джо казалось, что на него обрушился дополнительный огромный груз, словно нажатие гигантской ладони.

— У тебя есть сигареты? — спросил он, с трудом поднимая глаза и глядя на Пат в мигающей суете неверного красного света.

— Нет, — ответила Пат. — Мне очень жаль.

— Что со мной? — спросил Джо.

— Может, сердечный приступ?

— Есть в этом отеле врач?

— Сомневаюсь.

— Не могла бы ты разузнать это? Поищи его, — с трудом выдавил он.

— Мне кажется, что у тебя чисто психосоматическое расстройство. Ты не болен. Это скоро пройдет.

— Я снял тебе номер, — сказал Дон Денни, подходя к ним. — Это на втором этаже, номер 203.— На минуту он замолчал. Джо почувствовал, что Денни изучающе и со все большей тревогой смотрит на него. — Ты ужасно выглядишь, Джо. Кажется, что ты так слаб, что будешь унесен ветром. Знаешь, что мне это напоминает? Так выглядела Эдди Дорн, когда мы нашли ее.

— Ничего подобного, — возразила Пат. — Эдди умерла. А Джо жив. Правда, Джо?

— Я хотел бы пойти наверх и лечь.

Каким-то чудом Джо смог подняться. Его сердце работало как бы с сомнением: то на мгновение переставало биться, то вдруг снова бралось за дело, грохоча, как металлические листы, упавшие на бетонную плиту. Каждый удар сотрясал все тело.

— Где лифт? — спросил он.

— Я провожу тебя к нему, — отозвался Дон. Его рука снова сжалась на локте Джо. — Ты слаб, как ребенок. Что с тобой творится, Джо? Ты можешь говорить? В чем дело? Попытайся объяснить.

— Он этого не знает, — сказала Пат.

— Мне кажется, нужно вызвать врача, — заявил Денни. — Причем немедленно.

— Нет, — сказал Джо, думая: «Мне станет лучше, когда я прилягу».

Он чувствовал, что его влечет какая-то непреоборимая сила, как сила приливов и отливов беспокойного океана. Она приказывала ему лечь, и под ее влиянием он испытывал лишь одну потребность: вытянуться на спине и остаться в одиночестве там, где никто его не увидит.

«Я должен добраться до номера, — думал он. — Мне нужно остаться одному». Но почему должен? Он не мог найти ответа. Просто его охватила иррациональная, инстинктивная жажда одиночества, и он не мог ни понять ее, ни объяснить.