Лицо ее на секунду потемнело, удовольствие исчезло.

— Однажды я обнаружила чувства человека, потерявшего свое животное. Но мы делили с ним все наши радости — хотя у меня лично их не было совсем. И ты знаешь, это его немного ободрило. Мы даже могли бы предотвратить потенциальное самоубийство — то, что мы испытываем, чувствуем…

— Они получат нашу радость, — сказал Рик, — но сами мы ее потеряем, обменяем на то, что чувствуют они. Наша радость исчезнет.

На экране генератора проносились потоком какие-то бесформенные сочетания цветов. Затаив дыхание, Ирен сжимала рукоятки.

— Нет, мы не потеряем ничего из того, что чувствуем, если только будем удерживать эти ощущения в себе. У тебя разве нет навыка слияния, Рик?

— Кажется, нет, — сказал он.

Сейчас он впервые начал понимать, какое значение для Ирен имеет сострадание. Возможно, общение с Речем и их совместная охота произвели трансформацию какого-то незначительного ответвления в его мозгу, переключили нейтронный тумблер, и, возможно, началась цепная реакция изменений.

— Ирен! — настойчиво позвал он.

Он оттащил жену от генератора эмпатии.

— Послушай! Я хочу рассказать тебе о том, что случилось со мной сегодня.

Рик отвел ее к дивану, усадил и сам сел рядом.

— Я познакомился с другим охотником, которого раньше никогда не видел и даже ничего не слышал о нем. Ему нравится уничтожать андроидов. И вот, после того как я провел охоту вместе с ним, я по-другому взглянул на анди. То есть раньше я относился к ним примерно так же, как и он, только по-своему.

— Разве с этим нельзя подождать? — спросила Ирен.

— Я выбрал один из вопросов теста и провел эксперимент, — сказал Рик. — Все сошлось — я действительно начал сопереживать андроиду. Сегодня утром ты сказала — «бедные анди». Поэтому ты понимаешь, о чем я говорю. Из-за этого я и купил козу. Я никогда еще не чувствовал ничего подобного. Возможно, это было что-то вроде депрессии, как у тебя. Теперь я понимаю, как ты страдаешь. Я всегда был уверен, что тебе просто нравится твоя депрессия и что ты можешь вырваться из нее в любой момент, если только захочешь, если не сама, то хотя бы с помощью стимулятора Пенфилда. Но дело в том — и я понял это, — что в таком состоянии тебе уже все равно. Апатия, потому что потеряно чувство цены. Ничто ничего не стоит, и не надо чувствовать себя лучше, потому что, если потерять это ощущение…

— А как же с твоей работой?

Рика словно ударили. Он промолчал.

— Работа, — повторила она. — Сколько мы должны вносить в месяц за козу?

Она протянула руку. Он машинально вытащил контракт зоомагазина и протянул ей.

— Сколько?! — протянула она тонким голоском. — А проценты… Боже, одни только проценты!.. И ты сделал это только потому, что почувствовал себя подавленно, а вовсе не потому, что хотел сделать мне сюрприз.

Она вернула ему документы.

— Что ж, это не важно. Все равно я очень рада, что ты купил ее. Я уже люблю эту козу. Но это такое бремя!

Она помрачнела.

— Я могу перейти в другой отдел, — сказал Рик. — У Департамента десять или одиннадцать отделов. Заняться, например, похищением животных. Меня бы взяли.

— Но твои премии! Они необходимы нам, иначе магазин просто заберет козу.

— Я перепишу контракт с тридцати шести месяцев на сорок восемь.

Он стремительно извлек шариковую ручку и начал писать на обратной стороне листа.

— Это получится на пятьдесят два доллара пятьдесят центов меньше в каждом месяце.

Зазвонил видеофон.

— Если бы мы остались на крыше, а не спустились сюда, — сказал Рик, — то мы бы не услышали этого звонка.

Он чувствовал сожаление.

— Чего ты боишься? Они же еще не собираются отобрать у тебя козу.

Ирен подошла к аппарату и протянула руку к трубке.

— Это из Департамента, — сказал он, направляясь в спальню. — Скажи, что меня нет дома.

— Алло! — отозвалась Ирен.

«Еще три андроида, — подумал Рик, — которых мне следовало выследить, а не отправляться домой». На экране появилось лицо Гарри Брайанта, и теперь уходить было уже поздно. На негнущихся ногах Рик вернулся к экрану.

— Да, он здесь, — говорила Ирен. — Мы купили козу. Заходите к нам, мистер Брайант, посмотрите на нее.

Последовала пауза. Потом она протянула трубку Рику.

— Он хочет что-то тебе сказать.

Быстро вернувшись в кресло, она снова схватилась за ручки генератора эмпатии. Почти мгновенно она была поглощена слиянием. Рик ясно осознал ее ментальное отсутствие в комнате, ощутив собственное одиночество.