Он открыл дверь и подвинулся в глубь салона.

«Сядешь в салон — будешь дурак, — подумал я. — Не сядешь — подумают, что трус, посмеются».

Естественно, сел.

— Отъедь, — сказал Буц водителю. — Чего мы на дороге…

Рядом с водителем сидел еще один, лица его я, естественно, не видел, только затылок, плечо, небритую шею.

«Ну, все», — подумал я, вдохнув и выдохнув через нос.

…хотя дверь была рядом — можно выпрыгнуть. Выпрыгнуть? Или покататься еще?

Я покрутил головой, за нами пристроилась вишневая «девятка», куда уселись эти трое, тормознувшие меня. Эта «девятка» — она ж стояла возле моего дома, когда я выходил! Я там все машины знаю, поэтому обратил внимание…

Иномарка проехала сто метров и встала возле Гланькиного дома.

— Был тут? — спросил Буц.

— Где, в «Универсаме»? — спросил я, улыбаясь.

Гланькин дом соседствовал с магазином.

Улыбка у меня получилась совсем натуральная.

Буц облизнул губы и замолчал, скучно и устало глядя куда-то в окно.

Я тоже с удовольствием помолчал. Когда говорил — все опасался как бы зубы не лязгнули или голос не сорвался.

— Не у тебя Аглая? — спросил он еще раз.

Я цыкнул воздухом между передних зубов и скривил еще одну усмешку в ответ. Сказать «не у меня» — похоже на оправдание. Сказать «у меня» — зачем? чего нарываться-то?

— Я так и знал, что не у тебя, — подумал вслух Буц. — Хули ей с мусорком делать… Если только в совок собрать, — здесь Буц захихикал, довольный своей шуткой, и на бритом затылке водителя обнаружилась довольная жировая морщина: улыбался он, запрокидывая башку, всем небритым своим лицом — но получалось, что и затылком тоже.

— Тебе чего надо-то? — спросил я Буца. — Покатать меня решил?

— Чего ты, девочка, тебя катать? — спросил он.

«Два — ноль в его пользу», — подумал я и тут же, как будто это он у меня в машине, а не я у него, на два тона выше, раздельно произнеся каждое слово, поинтересовался:

— Хули ты борзеешь?

Стало тихо, как будто кто-то выключил внутри салона звук. Снаружи ходят люди, шелестят троллейбусы, хлопают подъездные двери — а тут глубоководный покой. Того и гляди редкая узкая рыба беззвучно проплывет у лица.

Сидевший на переднем сиденье начал медленно, с ужасным скрипом кожаных сидений, поворачиваться в мою сторону, и я, наконец, увидел его скулу, нос и один побелевший от бешенства глаз…

— А вот скажи, — поинтересовался Буц, и тон у него был такой, что сидевший впереди сначала застыл на секунду, а потом вернулся в исходное положенье, — …отчего вы в форме такие страшные… а без формы — я тебя даже разглядеть не могу?

Ответ мне придумывать не пришлось, потому что к машине спешно подошел какой-то тип. Сидевший впереди сразу выскочил на улицу, уступив этому типу место.

— Здравствуй, Буц, — сказал тип, усевшись. Голос типа звучал, словно он набил рот газетой, прожевал ее, но не выплюнул и не проглотил, а так и сидел с этим мерзотным и кислым жевком у щеки.

Тип обернулся к нам. Губы его были отвратительны и огромны.

«Может, капот случайно упал на лицо», — пошутил я сам для себя.

Кто это так ему зарядил, интересно. Лыков, поди.

— Посмотри на мальчика, — сказал Буц.

Тип посмотрел на меня. Глаз у него тоже почти не наблюдалось — то ли и тут Лыков постарался, то ли от рождения такая беда, — ковырнули раз под бычьей бровкой гвоздиком, ковырнули под другой, и ходи, парень. Главное, не щурься, а то упадешь в темноте.

— Этого не было, — сказал тип, широко раскрывая губы: «Этаа не ыло!»

— Очкарик сказал, что он вас один уделал, — сказал Буц.

— Я уже говорил, что очкарик гонит, — промычал тип: «…а уже аарил шта ачарык онит!» Было заметно, что он хочет повысить голос и возмутиться — но раздавленные губы не позволяли.

Тип, скривившись, отвернулся. Похоже, у него и шея очень болела.

— Ну что, — сказал мне Буц. — Иди тогда, работай дальше, лови своих пьяниц… повезло тебе. Не зря я тебе утром велел помолиться. Бог — он и правда помогает. Даже таким, как ты.

Я не без удовольствия открыл дверь и вылез на белый свет.

Тот, что уступил переднее сиденье типу с разбитыми губами, задумчиво курил, стоя у меня на пути.

Он был среднего роста, худощав, но, сразу видно, ловкий, хлесткий, быстрый. Несколько секунд смотрел мне в глаза с чуть заметной ухмылкой. Потом затянулся и выдул мне в лицо дым, некрасиво скривив губы.

Я шагнул в сторону и сказал:

— Попадешься мне — я тебе болт в лоб вкручу.

— Ну вот — попался, — ответил он, раскрыв руки.