На другой день они встретились.

— Приветствую героя дня, — сказал Перацкий, пожимая руку Дружиловскому и со злорадством глядя на его мятое, серое лицо. — Мы гордимся вами. Вы так сумели насолить коммунистам, что они взвыли. Это удается не каждому. Я лично просто завидую вам.

— Это были все-таки неприятные дни, — скромно сознался Дружиловский. Он не очень-то верил в искренность поляка.

— Почему неприятные? — удивился Перацкий. — Мы всегда должны быть готовы к встречным выпадам врагов и на каждый отвечать тремя ударами — такова логика борьбы, если хочешь победить. Мы как раз хотим предоставить вам возможность нанести ответный удар именно по немецким коммунистам.

Эту операцию польская разведка поручила своему резиденту в Берлине доктору Ретингеру, о существовании которого подпоручик до сих пор не знал. Когда Перацкий сказал ему, что необходимо связаться с этим человеком, он насторожился:

— Кто это такой?

— Наш с вами коллега, — ответил Перацкий.

В тот же день Дружиловский позвонил Ретингеру по телефону, и тот назначил встречу в восемь часов вечера в ресторане «Кенигсберг». Дружиловский должен был ждать в вестибюле.

Была суббота. В ресторане уже было много народу. Дружиловский из вестибюля наблюдал, как метрдотель во фраке с белой гвоздикой в петлице юлил перед гостями. Он вдруг увидел себя в зеркале и устыдился своего мятого костюма — не догадался приодеться. Но он беспокоился напрасно. Высокий, стройный седой человек в легком летнем пальто, с соломенной шляпой в руке (так ему и описывали доктора Ретингера) подошел и пригласил идти за ним.

Они направились вдоль набережной, потом по мосту перешли на другую сторону канала и там зашли в маленькую гостиницу. Поднялись на второй этаж, и в самом конце сумрачного коридора Ретингер, вынув ключ, отпер дверь.

— Прошу, пан Дружиловский, — сказал он, пропуская вперед подпоручика. — Апартаменты, прямо скажем, не королевские, но, увы, надо экономить деньги нашей бедной Польши.

В комнате был только один стул, Дружиловскому пришлось сесть на застеленную кровать. Ретингер улыбнулся.

— Пан Перацкий сказал, что последнее время вы работали удачно, это вынужден был признать даже главный ваш недруг Братковский.

— Его мнение меня не волнует, — сквозь зубы сказал Дружиловский.

— О да, конечно, личные отношения в нашей работе не должны играть никакой роли, — согласился Ретингер.

Дружиловский с достоинством чуть наклонил голову. Было у него такое свойство: когда с ним говорили грубо, он становился робким, если же разговаривали по-человечески, то быстро наглел.

— Вы читали в газетах о крушении поезда в Данцигском коридоре? — спросил Ретингер.

— Читал, конечно.

— Надо сделать об этом документ. Как сделать, вы знаете лучше меня, но смысл должен быть такой: крушение организовали коммунисты в сговоре с немецкими правыми националистами. Это понятно?

— Элементарно.

— Но чтобы все в документе было достоверно, вам надо проконсультироваться у господина Бенстеда. Вы ведь с ним знакомы? Вот и прекрасно. Он это крушение знает во всех подробностях. И что особенно важно, знает все технические обстоятельства. Господин Бенстед сейчас проживает в отеле «Алжир», и он предупрежден о нашем деле.

Дружиловский набросал дома черновик фальшивки и отправился к Бенстеду. «Ничего, ничего, — подбадривал он себя, — кажется, поезд снова тронулся».

Бенстеда он узнал не сразу. Старый данцигский знакомый был без бороды и от этого выглядел значительно моложе.

— Что же это, господин Дружиловский, с моей легкой руки вы начали большую карьеру, а теперь не узнаете? Как быстро заносятся удачливые люди, — с веселой укоризной сказал Бенстед. — А между тем, когда вы ворвались в мою контору в Данциге, я в ту же минуту понял, что на вас можно ставить. У вас в глазах была такая решимость, что я сказал себе: этот человек, если нужно, проломит каменную стену, а такие люди встречаются, увы, не часто.

Дружиловский слушал настороженно и незаметно следил за Бенстедом. Самое подозрительное было то, что в Данциге Бенстед был врагом дефензивы, а сейчас действовал заодно с ней.

— Судьба распорядилась так, что теперь и вы и я снова помогаем Польше, — сказал Бенстед. — Впрочем, дело не в судьбе, а в трезвом отношении к политике. Наверно, вы, как и я, поняли, что Польша сейчас занимает самую энергичную позицию в борьбе с большевиками. А то, что где-то там есть ненавистный нам с вами Братковский, это уже вопрос чисто личного свойства. Не так ли?

Дружиловский промолчал.

— Давайте займемся делом, — предложил Бенстед.

Они сели за стол.

— Нет, нет, с правыми националистами все не так просто, как вы думаете, — сказал Бенстед, прочитав «болванку», приготовленную Дружиловский.

— Я сделал, как сказал Ретингер, — пояснил подпоручик.

— Значит, и он не понял, в чем тонкость нашего хода, — продолжал Бенстед. — Надо сделать так: крушение организовали не коммунисты, а правые националисты. Но для этого они поручили нескольким своим людям пролезть в коммунистическую партию, а потом уже, под видом коммунистов, произвели крушение.