И только в одном из вариантов предусматривалось, что старики уйдут на покой. Если гостиница будет продана Дэвиду Уилсону. Пока он не напоминал о своем предложении, но когда-нибудь обязательно снова напомнит об этом. У Макси не было принципиальных возражений против продажи гостиницы Дэвиду. И даже более того, она была уверена, что это — единственный разумный способ спасти Хантер-Ин. Сама Макси могла бы пойти на какие угодно жертвы и лишения, но пережить страдания стариков не могла.

После обдумывания каждого из вариантов Макси совершала прогулки по полям или уходила в лес. Несколько раз она бегала на озеро, иногда даже с ребятами из компании Картера. Многие из них ей нравились. Они были полны энтузиазма и настроены очень дружелюбно. Макси внезапно поняла, что они любят свое дело и буквально обожают Картера. Ей нравилось их дружеское и заботливое отношение к каждому члену труппы. Выполняя вместе самую разную работу, они сдружились еще крепче, и она только радовалась, что тоже участвует в этой совместной работе. Видя их энтузиазм и удовлетворение от сделанного, Макси все больше стала сомневаться в правильности своего решения. Покидая театр, она стремилась к миру и спокойствию, а теперь тосковала по сцене так, как может тосковать человек по утерянной ноге или руке.

Последний вариант ее действий, который она, в общем-то, не хотела признавать, предусматривал возможность возвращения в театр. От этого она постоянно страдала и попыталась представить, что произойдет с Хантер-Ин, если вернется на сцену. Когда в декабре она приехала сюда, дела шли совсем неважно. Старики думали нанять управляющего, но на это не хватало средств. Макси же занимала только одну комнату и получала немного наличных денег на карманные расходы, если таковые имелись. Правда, потом из-за пожара она едва не погубила все дело. Но старики сильно от нее зависели. И что же произойдет с ними, если она вернется в Нью-Йорк?

Вопрос оставался открытым. Но Макси в какой-то мере была удовлетворена, что наконец-то смогла сформулировать его.

Пьеса Шекспира шла еще в течение двух недель. Погода стояла хорошая, правда, выдались два дождливых дня. Народ валом валил на спектакли и был просто в восторге от Картера и его труппы. Макси лишь изредка и тайком наблюдала за тем, что происходило на сцене, стараясь избегать встреч с Картером. Никто ни разу не спросил ее о причинах отсутствия, поэтому она решила, что просто никому до нее нет дела.

Однажды, в день последнего представления этой пьесы, она совершила свою обычную прогулку. После полудня, побродив босиком по мелководью вдоль ручья и подождав, пока закончится спектакль, Макси возвращалась домой, минуя овечий загон. Дед, с красным и потным лицом, трудился над починкой изгороди. Сердце Макси тревожно забилось, но она заставила себя улыбнуться.

— Что-нибудь случилось, дед?

— Ничего хорошего, — пробурчал он в ответ.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Макси, чувствуя неладное. — Тебе помочь?

— Ничего мне не надо.

Он отложил свой любимый молоток и взял видавшие виды кусачки.

— Дед, у тебя все в порядке?

— Да.

— Ужасно жарко. Принести тебе чаю?

— Вот я закончу, тогда и принесешь. Макси заметила, что дед искоса посмотрел на нее.

— Дед!

— Макси, иди и не мешай работать.

— Хорошо, ухожу. Позови меня, если тебе потребуется моя помощь. — И она направилась к дому. По пути ей встретилась бабушка со стаканом чая. — Это для деда? Что-то он не в духе.

— Я знаю. Где ты была? Мы тебя искали, — пытаясь скрыть раздражение, сказала бабушка. — Во время спектакля выбежали овцы, и нам с дедом самим пришлось ловить их.

— О господи! Вам, что же, никто не помог?

— Актеры и зрители пытались, но разве они знают, как обращаться с овцами. И проку от них никакого. Это ужасно. Конечно, дед должен был следить за этими глупыми животными. Но, пожалуй, в этом никто не виноват. Зато настроение у всех основательно испорчено.

— Я могу еще что-нибудь сделать? — чувствуя вину, спросила Макси. — Они натворили много бед?

— Да нет. Просто они побежали в поле, никого не трогая. Это же безобидные существа. Ребята бросились их ловить, а они будто взбесились и понеслись прямо на публику. Я думаю, во время дружеского пикника это выглядело бы очень смешно, но не во время представления.

— Если возникнет необходимость, позовите меня.

И Макси направилась к дому. На веранде, обсуждая смешное вторжение овец во время последнего акта и возбужденно обмениваясь шутками, сидели Грегори Дуглас и Бобби Уортворт.

— А, Макси. Вы пропустили восхитительное зрелище, — сказал Бобби.

— Я уже слышала.

— Это был просто цирк. Не хватало только клоунов и чертова колеса. Если бы вы видели, какой переполох они устроили в толпе.

— Овцы абсолютно безвредные животные, — смущенно сказала Макси. Горло у нее от волнения перехватило, ведь это была ее вина. Если бы она находилась рядом, ничего бы подобного не случилось. Появись она вовремя, и все было бы в порядке. — Вы доиграли до конца?

— С трудом, — ответил Грег, задыхаясь от смеха. — После такого казуса было весьма трудно сосредоточиться.