Его выбор пал на одного из бешеных и на медика. Он слегка прищурил левый глаз, глядя на своего бешеного, что на их языке означало: медик лишний. Бешеный его понял. Клацание магнитных подошв по сталелитовой броне доходило до мембран ушей через кости скелета и слышалось, как присасывающееся цоканье. Бешеный зло покрикивал по рации на неуклюжего молоденького медика. И медик начал суетиться, чего и добивался бешеный. По показаниям приборов удар пришелся в кормовой отсек. Они брели по цилиндрической поверхности шхуны, лавируя между острых выступов зачехленных приборов и радиаторов энергоустановки.

– Шевелись, козел! – подстегнул напарника бешеный и, подкрепляя свои слова действием, сильно толкнул его в спину. Удар звероподобного бешеного сбил хилого медика с ног, и он полетел вперед, по пути зацепившись за острый угол какого-то сооружения. Мягкий скафандр не выдержал и разорвался. Воздух моментально вылетел в пустоту белым облачком пара. Медик дернулся и затих, плавая в метре от поверхности шхуны.

– Ну, что там у тебя? – нарочито небрежно спросил бешеный, развернув тело медика лицом к себе. Ему было ясно, что с медиком, но он не спешил бить тревогу. Лица погибшего не было видно, весь шлем под стеклом был забит моментально замерзшими парами воды. Казалось, что в шлем натолкали снега.

– Шеф! – позвал в радиотелефон бешеный.

– Что там у вас? – грубо отозвался босс.

– Медик костюм порвал и ушел на Луну…

– А ты где был?! – свирепым голосом поинтересовался босс.

– Я не успел…

– Вот я тебе покажу! – пообещал босс и резко бросил команду. – Определи повреждение шхуны и тащи медика в шлюз.

– Слушаюсь, – вяло отозвался бешеный и удовлетворенно скривился. Задание босса в отношении медика он исполнил чисто. Заледеневшего медика протащили в невесомости по коридору к холодильным камерам для отчета префектуре. Он болтался на леере, стукаясь о стенки, как бревно, цепляясь за выступы раскоряченными одубевшими ногами.

Смерть всегда имеет отвратительный вид, но для бешеных, тащивших с ухмылками труп, она была естественным состоянием. У них был даже культ смерти: считалось, что умирать без улыбки – тяжкий грех. Они и не подозревали, что копировали древнегреческие воинские традиции. Не знали, что их боевое единоборство панкратион тоже родилось в Древней Греции. Они не умели обдумывать поступки, не умели размышлять, они умели только действовать, моментально ориентируясь в экстремальных ситуациях. Бешеные были врожденные бойцы и преступники, которые не знали, что такое жалость и пощада – ни к себе, ни к врагу.

– На корме вырвало кусок брони с кулак, – доложил бешеный боссу.

– Метеорит? – спросил босс.

– Метеорит прошел бы корпус насквозь, – подал голос штурман.

– Заткнись! – оборвал его босс. – Без тебя знаю! Что там еще? – обратился он к бешеному.

– Один ствол кормовой спаренной пушки отломан, другой согнут.

– Не отломан, а срезан, – поправил подчиненного босс.

– Может быть срезан, – согласился бешеный. – А другой согнут.

– Ты своими глазами смотрел, или они у тебя наизнанку вывернуты?! – зло рявкнул босс. – Ствол может срезать только метеорит, а оторвать его нельзя. И согнуть невозможно.

– Я сказал то, что видел, – нахмурился бешеный.

Босс угрюмо посмотрел на него и отпустил, махнув рукой. Решив спускаться на Землю в катер-танке, босс взял с собой двоих: бешеного, который выходил за борт с медиком, и штурмана. Всем было все понятно: штурман как шпион префекта должен быть похоронен на Земле. Остальных подчиненных, слишком понятливо ухмыляющихся, босс разогнал по приборным отсекам следить за городами и поселками и поддерживать постоянную связь с катер-танком. Казалось, штурман не замечал многозначительных взглядов. Он был совершенно спокоен, и это сильно раздражало босса. Он привык видеть, что любая плоть трепещет при его появлении и начинает блеять, как овца, предназначенная на заклание.

– Разберемся, – буркнул он себе под нос, ткнув кулаком в спину бешеного, который сидел за пультом катер-танка, давая этим ему команду стартовать. Бешеный рванул с предельным ускорением, нацеливая нос катера в темную ночную поверхность планеты. Штурмана вдавило в запасное кресло, где он сидел скукожившись между ящиками с боеприпасами. Босс искоса посматривал на представителя префекта, ожидая, когда он заверещит. Но не дождался. Щуплый штурман легко переносил перегрузки. Пропоров плотные слои атмосферы, катер-танк с гулом врезался в березовую рощу, оставив за собой широкую просеку искореженных и поваленных деревьев. Использовав лес как тормоз, катер-танк застыл. В рубке нарастало напряжение в ожидании атаки землян. Все локаторы, приборы ночного видения и микрофоны острыми иглами ощупывали окружающую местность. За бортом царила тишина. Восток алел занимающейся зарей.

– Гони помалу, – тихо скомандовал босс, приникнув к прицелу счетверенной лазерной пушки. Лязгнув тяжелыми гусеницами, танк заворочался и пополз сквозь рощу, с треском круша деревья, продавливая в пухлой земле глубокую колею. Через пятнадцать минут выбрались на неширокое шоссе, покрытое стеклоподобным составом. Сцепляемость гремящих траков с дорогой была на удивление отличной, и бешеный прибавил ходу, вперившись в курсовой инфраэкран. Штурман сидел насупившись, лицом к бортовому иллюминатору.