Отец знал задолго до смерти день своей кончины. Я понял это позднее.

Я зашел к нему в келлию, помолился, прошу благословения. Отец благословил и спросил: «Где ты думаешь проводить свой день ангела?» - «Может быть, в Вильнюсе: там 27 июля чествование святых мучеников».
– «В Вильнюсе хорошо, но здесь, я думаю, будет тебе лучше».

Затем приглашает матушку в келлию и ее спрашивает: «Где вы собираетесь проводить день ангела своего батюшки?» Ехать никуда не благословил, но сказал нам: «Отслужите молебен святым мученикам Виленским, Святому Духу, акафист святому равноапостольному Владимиру и три дня подряд причащайтесь. Ты служи три дня подряд, и причастишься. А ты, если спросят, почему каждый день причащаешься, скажи: «Я больная, причастите, пожалуйста».

25 июля приезжаем в Печоры, чтобы провести там день ангела. Иду я к отцу, а мне говорят: «Батюшка никого не принимает, очень болен». Подхожу к келлии, здесь же одна из чад печерских. Она пошла первой, и я ее попросил, чтобы сказала отцу обо мне. Сижу, жду, приходит лукавая мысль: я с дороги, лучше пойду помолюсь, а завтра отслужу литургию, причащусь и тогда уже подойду к отцу. И ушел. В это время батюшке сказали: «К вам приехал священник». Отец стал надевать крест и епитрахиль, вышли за мной, а меня нет.

Назавтра после службы я пошел к отцу. Он совсем ослаб, Даже не пошевелил головой, сказал только: «Я немощен, я молюсь». Последние слова были мне ответом на мою лукавую мысль, что отец в таком состоянии не может молиться (перед входом в келлию я так подумал).

27 июля я тоже служил. Мы, служащие, причащаемся, иеромонах отец Нифонт берет частичку и идет причащать отца Савву. Мы причащаем мирян, заканчиваем литургию в Успенском храме. Меня благословили давать крест, и вдруг - страшный плач, вопль: умер отец Савва. Когда я кончил давать крест, кто-то из монахов подсказал мне: «Батюшка, положите двенадцать поклонов у престола за отца», и я положил поклоны с молитвой о упокоении.

Разоблачился и иду к отцу. Все стоят в слезах, народу много, скорбь раздирает душу. Захожу в келлию, а он лежит, как будто отдыхает, на боку, ноги немного согнуты, как живой спит. Я перекрестился и приложился к нему. Братия торопят меня уходить. Ухожу от отца, а на сердце радость и никакой скорби, выхожу как от живого. Смотрю на плачущих, а у меня никакой скорби. Вот что сотворил со мной отец.

Мы стояли на исповеди. Отец смотрит на меня в упор и говорит: «Нет, чтобы в храм идти, так стоит и ягоды продает в праздник». Я смутилась и думаю: «Что это батюшка говорит, ведь я никогда ягоды не продавала».

Приехала я домой и стала своим духовным сестрам об этом рассказывать. Одна из них говорит: «Так это я стояла и продавала ягоды, меня послала сестра: хоть бидон ягод продай, деньги на сахар нужны».

Трудились мы всю ночь, выполняли послушание и только под утро прилегли немного отдохнуть, потому что надо было идти в храм, так как отец должен был исповедовать. Накануне после ужина посуду оставили немытой.

Утром проспали. Вскочили, быстро и небрежно собрали все, что делали, и, не убрав постелей и не умывшись, побежали на исповедь. Дорогой умылись снегом, но, слава Богу, к исповеди успели.

Только мы пришли, вышел отец на исповедь и положил на аналой две просфорочки, а мы думаем: «Хорошо бы нам батюшка их дал». Отец окинул всех взглядом и увидел нас. Прочитал все молитвы и сразу стал говорить: «Вот у меня есть такие чада, которые небрежно ко всему относятся: вечером поужинали и не помыли посуду, утром не умывшись, не убрав постель, побежали, дорогой умылись снегом, прибежали в храм и думают, что это все хорошо. А злая сила этим пользуется. Когда посуда не помыта, злая сила лижет и оскверняет все, а мы всю эту нечисть потом поглощаем и заболеваем. Также нужно убирать сразу постель, как только встанете: если она не убрана, то бесы кувыркаются и блудом оскверняют ее, а когда человек ложится спать, то они на него нападают. Встав от сна, надо умыться, причесаться, чтобы темная сила не путалась волосах и не навевала плохие помыслы. Платок должен быть чист и выглажен, а платье - опрятным. Если же не смогли помыть посуду, то нужно ее чем-нибудь накрыть и перекрестить, так же и постель, тогда не будет доступа злой силе».

Мы стоим и толкаем друг друга: отец говорит про нас, как будто он следил, что мы делали. А просфорочки он нам дал, провидел и это наше желание.

У меня был день ангела, очень хотелось что-нибудь получить от отца в утешение. После окончания литургии.вышел он из алтаря. Все чада ринулись к нему, ну а я, конечно, в первых рядах.

Отец стал раздавать просфоры, иконочки, крестики - кому что. А меня будто и нет, хотя я очень старалась быть у него на виду. Когда он все раздал, говорит мне: «А ты подойдешь к выходу». Это было в Михайловском храме, и я, обрадованная, побежала к выходной двери. Думаю: «Отец ничего не хочет давать мне при всех, чтобы другие не завидовали».

Выходит из храма батюшка и говорит мне: «Иди к моей келлии, я тебе там все отдам». Я, конечно, еще больше обрадовалась. Пришла туда, а он зашел в келлию, выносит большой сверток и говорит: «Вот, отвези это все в Пюхтицы».

Отец не мог не заметить, что моя радость превратилась в огорчение. Тогда он сказал: «У тебя сегодня день ангела, так знай: кто получает в этот день награду здесь, на земле, тот теряет награду на Небе. Не жди радости, от радости мало спасения. Скорби и болезни открывают врата в Царство Небесное».