Шрифт:
— Спасибо… Ты очень вовремя… Наклонившись, она подобрала кинжал убитого врага.
Теперь из вампиров-мужчин остались двое — Алек и еще один. А женщина стояла в некотором отдалении, и в ее темных глазах полыхала ненависть. Внезапно она поднесла ко рту деревянную трубку.
— Берегись! — крикнула Эмма, взглянув на Ангуса. Но было поздно. Он замер на мгновение, а затем, покачнувшись, с трудом проговорил:
— Эмма, беги быстрее…
И тут же палаш выскользнул из его руки, и он рухнул на доски. Из спины его торчал дротик.
А двое мужчин-вампиров уже приближались к Эмме. Она замахнулась на одного из них кинжалом, но он увернулся. Алек же схватил ее сзади, и тогда другой вампир выбил из ее руки кинжал, а затем ударил ногой в живот. Эмма вскрикнула от боли и на секунду замерла, но затем стала сопротивляться, пытаясь вырваться.
А женщина тем временем подошла к Ангусу и с русским акцентом проговорила:
— Мне следовало убить тебя много лет назад. — Обутой в сапог ногой она перевернула его на спину и, глядя ему в лицо, продолжила: — Ты ведь меня слышишь, верно? Наперстянка парализовала тебя, но ты по-прежнему все видишь и слышишь. — Она наклонилась и повернула его лицом к Эмме. — Вот видишь? Мы взяли в плен твою смертную шлюху. — Женщина с силой пнула Ангуса сапогом под ребра.
— Прекратите! — крикнула Эмма. Она попыталась вырваться, но вампиры крепко ее держали. А Ангус… О Боже, он смотрел на нее глазами, полными боли. Что же она наделала?! Ведь это из-за нее они угодили в ловушку.
Бросив на Эмму презрительный взгляд, женщина схватила Ангуса за подбородок своими длинными красными ногтями и в ярости прокричала:
— Все, хватит, не смотри на нее! А ведь со мной ты мог бы владеть половиной мира. Когда-то я попросила тебя убить тщедушное смертное существо, но ты отказался. И вот до чего дошел — убиваешь себе подобных! Ради чего?! Ради бесполезной смертной сучки?!
— Довольно, Катя! — крикнул Алек. — Будешь мучить его потом! А теперь нам нужно переправить этих двоих, пока не поздно.
— Да, конечно, — отозвалась Катя. Она наклонилась над Ангусом, взяла его за руку, и они оба тотчас же исчезли.
— Нет, нет, нет! — пронзительно кричала Эмма, пытаясь вырваться.
Алек же, приставив к ее горлу нож, взглянул на другого вампира.
— Мы никогда там раньше не были, Юрий. Так что тебе придется позвонить.
Юрий набрал на телефоне номер.
— Алло… — сказал он в трубку.
— Стоять! — раздался вдруг громкий крик.
Эмма подняла глаза и увидела на крыше ближайшего строения Робби и Джакомо. Вооруженные мечами, они приближались к пирсу.
— Отпустите ее! — рявкнул Робби.
— Сделаешь еще шаг, и я перережу ей глотку! — заорал в ответ Алек. Повернувшись к Юрию, сказал: — Держи нас крепко. Давай побыстрее.
Юрий схватил Эмму за руку и прошептал в трубку:
— Paris, nous arrivons [9] .
Взглянув на ошеломленных Робби и Джакомо, Эмма громко крикнула:
— Париж!
В следующее мгновение все утонуло во мраке.
Глава 19
Едва очнувшись, Эмма почувствовала укол чего-то острого в шею. Укол ножа. Она поморщилась от боли, но не издала ни звука, чтобы не доставлять Алеку удовольствие своими стонами.
— А у тебя громкий голос, — прошипел он ей в ухо.
9
Париж, мы прибываем (фр.)
— Эта смертная создает тебе проблемы? — спросила Катя.
— Нет-нет. — Алек дернул ее за волосы, поворачивая голову так, чтобы открыть шею. — Я только хотел попробовать… — Он наклонился и слизал с ее шеи каплю крови.
Эмма внутренне содрогнулась. И все же поведение Алека давало ей какую-то надежду. Он явно испугался, когда она в последний момент громко крикнула «Париж!». Значит, она дала Робби и Джакомо верное направление. И, судя по всему, Алек с Юрием не стали докладывать Кате об этом ее крике. Вероятно, боялись вызвать гнев своей королевы.
Эмма украдкой осмотрелась. Похоже, что они находились в старом винном подвале. В ржавых железных подсвечниках горели свечи. На деревянных полках, протянувшихся вдоль стен, стояли пыльные винные бутылки. Было холодно, и пахло плесенью. Ангус же лежал в дальнем конце подвала.
— Эта женщина и есть тот самый убийца? — спросил какой-то незнакомый мужчина, говоривший с французским акцентом. Он приблизился и, склонившись над Эммой, принялся рассматривать ее своими темными глазами-щелочками. — Удивительно! Неужели она убила четверых ваших друзей?