Иван Петрович (или, всё же, Николай Борисович?), занимался достаточно необычным и симпатичным бизнесом. Долгие годы он провёл на Востоке – во всяких экзотических и туманных странах, где обзавёлся целой кучей верных друзей. Вот, эти друзья-приятели и пересылали регулярно в Питер – со всевозможными оказиями – разнообразные антикварные безделушки: каменные женские скульптурки, деревянных Божков, натюрморты и пейзажи, фарфоровые кувшины, покрытые разлапистыми чёрными иероглифами, серебряную посуду, ну, и так далее…. Что друзья получали взамен? Наверное, что-то получали. Но Антонов про это ничего не знал…. Шеф же продавал (по бешеным ценам, естественно), полученные восточные раритеты питерским богатым коллекционерам. Из серии: – «Мало ли на свете щедрых чудаков?». А, как известно, торговля антикварными штуковинами – дело серьёзное и почётное, не терпящее спешки. Какие-то вещицы продавались в течение месяца, другие же дожидались своей очереди годами…

Как бы там ни было, но Гришка обожал бродить-слоняться по квартире Шефа. Здесь, право, было на что посмотреть. Из серии: – «И мир опять предстанет странным, закутанным в цветной туман…».

«Хорошее место. Спокойное такое, наполненное – до самых краёв – позитивной энергией», – лениво бродя между высокими стеллажами, заставленными всякой симпатичной разностью, подумал Антонов. – «Ходишь, рассматриваешь, обнюхиваешь. И – словно бы – Душой молодеешь…».

Минут через двадцать пять он, всё же, добрался до кухни. Обойдя длинный обеденный стол, подошёл к проёму между двумя старинными сервантами и нажал на крохотную чёрную кнопку, встроенную в некрашеную бетонную стену.

Часть стены (выше кнопки) – плавно и совершенно бесшумно – «отошла» за один из сервантов. В образовавшейся нише обнаружился просторный бар, плотно заставленный разнокалиберными разноцветными бутылками.

– Те же далёкие и верные друзья, ясная алкогольная лавочка, подсуетились, – понятливо хмыкнул Гришка. – Сплошная, блин, экзотика. Японское саке, вьетнамские водки со змеями в бутылках, китайские и малазийские вина, индийские фруктовые наливки-настойки…. Да, выбор, что называется, сугубо на любителя. Не тянет как-то. По крайней мере, сегодня…. Так, а что у нас имеется в холодильнике?

Наскоро проведя ревизию холодильника, Григорий возликовал:

– Чудо чудное! Радость невероятная! Я про этот дивный вариант только в Интернете читал. Австралийское пиво – крепостью двенадцать с половиной градусов. Фантастика! Ай, да Шеф! Уважил, морда начальственная…. Так, две литровых банки. Буду честен. То бишь, попытаюсь – по-честному – удовлетвориться одной. Если, конечно, получится.

Он вышел на балкон шестнадцатого этажа – навстречу с таинственными и прекрасными ночным пейзажам Автово.

– Белые ночи уже практически заканчиваются, – вскрывая банку, констатировал Гришка. – Только полночь миновала, а уже достаточно темно. Бежит времечко. Бежит, родимое. Диалектика долбанная…. Кажется, что совсем недавно праздновали День Победы, а уже лето вплотную приблизилось к своему экватору…

Пиво оказалось забористым, терпким и очень ароматным.

С удовольствием воздавая должное любимому напитку, Антонов размышлял: – «Какой странный день! Встретил двух симпатичных сероглазых девушек. Вернее, одну светленькую девушку и одну рыжеволосую вдовушку…. А сердечко – оба раза – вздрогнуло и забилось учащённо, как в далёкой юности. Такого со мной уже лет десять-двенадцать не случалось…. К чему бы – такой неожиданный казус? Может, старею? Назревает ещё один животрепещущий и закономерный вопрос…. А с какой из означенных барышень…м-м-м…. Ну, в плане налаживания отношений? Серьёзных, понятное дело…. Хотя, о чём это я? Кому, спрашивается, нужен пожилой лысый неудачник? Никому, пенёк дубовый. Да, одно расстройство с этим слабым и очаровательным полом…. Чёрт, ресницы – сами собой – слипаются. День, как не крути, выдался трудным…».

Время шло, а Шеф всё не появлялся.

Гришка допил австралийское пиво, ещё минут пять-семь честно поборолся со сном, после чего сдался – прошёл в кабинет главы питерского Дозора, устроился на диванчике, укрылся дырявой курткой и мгновенно уснул.

Что, вернее, кто ему снился? Догадаться нетрудно – Матильда и Сева. Поочерёдно, ясная июльская зорька…

Почему она убежала? Потому, что не любила непонятки…. Кто этот лысый тип, за неполную минуту убивший трёх мужиков и одну немецкую овчарку? Друг? То есть, сотрудник легендарного Дозора? Или, наоборот, отмороженный маньяк, только что жестоко устранивший конкурентов?

«Не буду, пожалуй, проявлять излишнего любопытства», – срываясь с места, решила Юлька. – «Ещё бабушка-покойница учила, что, мол, лезть в чужие дела – очень невежливо и чревато…. Опять же, кроссовки на ногах. А они, как известно, для того и придуманы, чтобы быстро бегать…. Что делать, если лысый дяденька бросится в погоню? Не бросится. Ему же ещё мертвецов надо обыскать. Диалектика…».

Она за считанные минуты добежала до ближайшей асфальтовой дороги, тут же поймала частника и, плюхнувшись на сиденье, попросила:

– Д-до метро. П-пожалуйста. П-побыстрей…

Автомобиль остановился, не доехав метров семь-восемь до серой бетонной тумбы, на которой сидел, свесив ноги вниз, давешний бородатенький очкарик – любитель поэзии. Рядом с тумбой стоял высокий деревянный ящик, на котором располагалась чёрная широкополая шляпа.

Рассчитавшись с водителем, девушка выбрался из машины.

– Это ещё что такое? – раздалось рядом. – Ну-ка, красавица, предъяви документы!

Она обернулась – в двух метрах обнаружилась парочка полицейских с сержантскими погонами на плечах.