Дверь закрылась, едва слышно прошелестел ключ в замке.

– Чёрт знает что, – спустившись на два лестничных пролёта, принялся возмущаться Гришка. – Раскомандовалась тут. Берём, не берём. Обязательно привлечём…. Это Шеф виноват во всём – так и не назначил главного в нашей паре. Мол, ты – «ведущий», а ты – «ведомая»…. Как без такого чёткого разделения труда можно продуктивно и слаженно работать? Бред законченный…

– Ворчишь – как многолетний и склочный супруг, – ехидно хмыкнула напарница. – Вместо того, чтобы спасибо сказать. Без моего своевременного и действенного вмешательства координаты Матильды ещё долгое время оставались бы – для нас – неизвестными.

– Почему это?

– Потому. Поэт, по чётным субботам в баню не ходи, захотел бы разобраться с этим делом самостоятельно, без привлечения посторонних лиц. Во-первых, поговорить по душам со своей зазнобой. То бишь, прояснить степень чистоты её морально-нравственного облика. Во-вторых, убедившись, что пошлым развратом здесь и не пахнет, взять юную амазонку под личную охрану-опеку. Азбука психологии, так сказать.

– Здесь тебе, конечно, виднее, – уважительно протянул Григорий. – А, как ты догадалась, что Димон от нас что-то скрывает?

– Сугубо по рукам. Он, как увидал на монитору фотку девицы в откровенном купальнике-бикини, так сразу же – на полуслове – замолчал, а пальчики юношеские задрожали, задрожали. Меленько так, характерно…. Шевели ленивыми помидорами, Гриня! Время нынче дорого…

Лихо развернувшись, «Шкода» выехала на улицу Марата.

– Диктуй адрес, – велела Сова.

– Лесной проспект, дом сто шестьдесят четыре. Это недалеко от станции метро «Лесная». Лучше заезжать со стороны улицы имени отважного Александра Матросова.

– Я в курсе. Не учи учёную…. Слушай, а почему у Дмитрия такое странное прозвище – «Поэт»?

– «Поэт» потому, что, действительно, является поэтом, – доходчиво пояснил Гришка. – То есть, стишки сочиняет всякие и разные. Некоторые из них очень даже ничего. Со смыслом и чувством.

– Прочитай, послушаю. Глядишь, и предстоящая поездка покажется – в визуальном восприятии – короткой.

– Да, как-то неудобно…. Какой из меня – чтец? Вот, пострелять, ножики пометать, продемонстрировать всякие хитрые приёмчики из арсенала мастеров восточных единоборств – совсем другое дело. Стишки? Извини, но не по мне эта нежная стезя.

– Заканчивай дурочку ломать, – посоветовала Сова. – Я, Антонов, тебя насквозь вижу. Ты же только притворяешься бесчувственным и чёрствым солдафоном. А, на самом деле…

– И какой же я – на самом деле?

– Какой-какой…. Трепетный и нежный. Белый и пушистый…. Давай, зачитывай! Не тяни время.

– Как скажешь. Прозорливая ты моя. Слушай.

Прерывая минутную паузу-тишину, Гришка спросил:

– Почему молчим? Не понравилось?

– П-понравилось, – слегка заикаясь, отозвалась Сова. – Просто г-горло…. Перехватило горло слегка. Припомнилось – в-всякое и разное…. Кактусы, кактусы. О, мои кактусы. Текила бушует в крови. Может, лошадка, немного поплачем? Ветер – в ночи – шелестит. Хорошо сказано, душевно…. Где там мои сушки? Спасибо. Хрум-хрум-хрум…. Гринь.

– А? Чего?

– Признавайся. Ты, ведь, тоже стишками балуешься?

– С чего ты взяла?

– Взяла, и всё тут…. Ты не ответил на мой вопрос.

– Ну, есть такое дело, – помолчав-посопев, сознался Григорий. – Так, немного. Типа – не в затяг…. Прочесть? Как-нибудь в другой раз. Вот, когда разрешишь называть себя по имени – тогда. В плане честного взаимообмена дружескими любезностями.

– Замётано, договорились…. Антонов! Заканчивай так плотоядно пялиться на мои неповторимые коленки!

– Да, я что? Ничего. Показалось тебе.

– Впрочем, пялься, сколько хочешь. Даже приятно…. Ну, куда теперь поворачивать?

– Кажется, направо…

«Странные дела, право слово, творятся», – вкрадчиво зашелестел вредный внутренний голос. – «Ты, братец, знаком с этой Ольгой Николаевной Петровой всего несколько часов. И толком-то про неё ничего не знаешь. В смысле, про Прошлое…. Верно, я ничего не путаю? А складывается устойчивое впечатление, что вы уже знакомы лет сто с пушистым хвостиком…. Даже юная Юлька-Матильда и известная столичная фотомодель Северина Никонова-Логинова не кажутся, уж, такими желанными и прекрасными…. Кстати, заметил, какие у Совы глаза? Большие, выразительные, тёмно-зелёные. Колдовские, если выражаться по сути…. Вот, я и говорю, мол, странные дела…».