В темной арке-подворотне маячила фигура, и Алексей резко затормозил. Еще мгновение, и мир стал стеклянным, понятным насквозь…

– Здравствуйте, доктор.

Нормальный человеческий глаз мог разглядеть лишь угольно-темный силуэт на фоне освещенного окнами домов проема, но Чекалов видел – он улыбается.

– А… это ты…

Человек, покачивающийся в арке, был одет в какую-то рвань и распространял вокруг себя неистребимый бомжачий запах. Никакого оружия при бывшем докторе не имелось, и совершенно очевидно было, что нападать он не собирается. Он просто стоял и улыбался, и от этой улыбки по телу прошел озноб.

– Я знал… знал, что встречу. Никого не помню… только смутные лица, без имен даже… а тебя помню. Ты убийца.

– И ты тоже, – без улыбки, тихо и внятно ответил Алексей.

Человек, наоборот, улыбаться не прекращал. Или это так просто губы у него окостенели, от холода… Да, он пьян, но по-особому пьян – живые люди так не пьянеют…

– Я не смог… тогда…

– И я тоже.

Бывший доктор вновь качнулся, но на ногах устоял.

– Не-ет… это я не смог… а ты… не захотел…

Чекалов вздохнул.

– Ты можешь верить мне или не верить, от этого ничего не изменится. Да, я не смог… наверное, потому, что не сильно хотел. Прощать всех, всегда и за все может только Он. А я нет.

Алексей сунул бомжу одну бутылку шампанского.

– Это все, что я могу для тебя сделать. Мне пора.

Он обогнул стоящего в арке, как памятник, бывшего доктора, едва не задев рукавом стену, и двинулся к дому, ускоряя шаги. Все, теперь уже опоздал, наверное.

– Стой, – если бы это прозвучало как-то иначе – скажем, крик с надрывом – Чекалов только ускорил бы ход. Однако это прозвучало ровно и абсолютно спокойно.

– Ну? – он обернулся.

– Ты меня не простил… а я прощаю. Прощай, демон. Это все, что я могу для тебя сделать.

Человек-никто, лишенный памяти и своего имени, повернулся и двинулся прочь, через несколько секунд растворившись во мраке. Проводив его взглядом, Алексей прижал руку к сердцу, почувствовав незнакомую, глухую, ноющую и тянущую боль.

…Куранты еще били, возвещая начало нового трудного года. Скинув куртку и ботинки, Чекалов прошел к столу, на ходу откручивая проволоку. Освобожденная пробка с готовностью бахнула в потолок.

– Выпьем, теть Вера, – он уже разливал пузырящуюся жидкость в два бокала. – За Новый год.

И, не дожидаясь ответа, жадными глотками осушил свой бокал.

– Что с тобой, Лешенька? – Вера Николаевна глядела с некоторым испугом. – На тебе лица нет…

– А? Нет, ничего…

Он помолчал.

– Теть Вер, скажи честно – я злой?

Пауза.

– Нет, Леша. Не злой ты. Просто не такой, как все… люди.

Он улыбнулся.

– Ну и ладно… Давай праздновать, теть Вера. И пусть Новый год не унесет никого из нас. Вот так вот.

Тьма наплывала осторожно, клубилась медленно и зыбко. И молчала.

«Давно не виделись. Ну давай, скажи что-нибудь»

Пауза. Долгая, долгая пауза.

«Что именно ты хотел бы услышать?»

«Как будто ты можешь сообщить что-либо доброе»

«Что есть добро и что зло, зависит только от точки зрения»

«Философия в ход пошла. А раньше было так просто и ясно – убью, мол, и точка»

Шипящий змеиный смех.

«Теперь это уже ни к чему. Теперь это было бы ошибкой. Скоро, совсем скоро ты будешь мой»

Там, во сне, у него шевельнулись волосы. Так уже было – в тот раз, когда она пообещала убить Юльку.

«Откуда взято?»

«Будешь, будешь. Ты не выдержишь испытания могуществом, потому что ты человек. Шаг за шагом… к этому привыкают быстро. Власть сильнее любого наркотика»

«Я не стану твоим»

«Скоро увидишь»

Взрыв в голове!

…Он проснулся, хватая воздух губами, точно вынырнул из-под воды. Все вокруг было тихо. Ночник мягко горел на стене, загоняя мрак в щели. А та тьма, что терпеливо ждала за окном, была не видна за плотными портьерами.

Однако он знал – она там.

Дыхание уже успокаивалось. Помедлив, Алексей сел, нашарил тапочки. Осторожно, чтобы не шуметь, двинулся на кухню, где первым делом жадно напился воды, прямо из чайника. Постояв у окна, направился назад.