Шрифт:
– Лягушонок!
– Что?
– Я в раю.
– Я тоже.
– Лягушонок!
– Что?
– Купим домик в Ирландии… купим?
– Нет, Людвиг. Мне кажется, я не смогла бы жить в Ирландии. Тут все время как-то неспокойно.
– Неспокойно… – Людвигу эта мысль показалась неожиданной.
– Ирландия похожа на Остина. Приятно смотреть, можно посочувствовать, но все равно… ужасно.
– Опять этот несчастный Остин!
– Кроме того, здесь все увлечены историей. А я не выношу истории. Прости.
– Да. Здесь любят историю.
– Девяносто восьмой год и тому подобное. Ты мне расскажешь, что случилось в том году?
– Да, слушай…
– Не теперь.
Не теперь. Ночью, когда Грейс уснула в его объятиях, он продолжал наблюдать за таинственными сигналами маяка. Только иногда, но не теперь, когда он лежал, прижимая к себе это нагое спящее тело, приходила к нему мимолетная мысль, что где-то там, за маяком, за волнами, за горизонтом по-прежнему существует бескрайняя, грозная, неутомимо кипящая жизнью Америка.
– Остин не приходил?
– Нет. Только вчера утром.
– Думаешь, он тебе поверил?
– По сути, я растерялась, и только одно сказала: «К ней нельзя, она уже спит». И после этого начала молиться.
Мэтью разговаривал с Мэвис по телефону.
– Тебе не кажется, что он ждал именно такого ответа?
– Мне показалось, он боится посмотреть ей в глаза.
– Разумеется, после того, что она увидела.
– И еще, по-моему, он вздохнул с облегчением. И он уже написал и принес это длинное письмо.
– Которое ты распечатала над паром?
– Да. Ты по-прежнему считаешь, что ей нельзя показать?
– Не сейчас.
– Еще одно пришло сегодня утром, и я тоже распечатала.
– Вижу, мы взялись за дело решительно.
– Сегодняшнее почти такое, как вчерашнее, – путаные самообвинения и болтовня о прощении.
– Такие, как Остин, считают, что письмами можно все изменить.
– Да, он верит в колдовство.
– Написал что-нибудь о своих планах?
– Собирается навестить Нормана Монкли. Помогу, пишет, бедному Норману вернуть память. Так и написано.
– О Господи!
– Боюсь, если он не получит ответа на письмо, придет опять.
– Обождем еще день.
– Со мной она по-прежнему не хочет видеться?
– Не хочет. Но тут дело в другом… Ее как будто кто-то заколдовал. Я не могу это объяснить. Мы с ней очень много разговариваем.
– Вот как.
– Мэвис, я тебе честно скажу, у меня ей лучше. И в каком-то смысле это единственная возможность. Я к этому не стремился, но если так случилось, пусть все идет как идет. Ты должна понять.
– Да, я понимаю.
– Она не именно с тобой не хочет видеться. Она ни с кем сейчас не хочет видеться.
– Кроме тебя.
– Кроме меня.
– А как Шарлотта?
– Ее, кажется, нет дома. Я ей звонил несколько раз. Конечно, Шарлотта может пригодиться. Я не смогу долго держать Дорину у себя.
– Да. Это небезопасно.
– Совершенно верно.
– И если она не захочет вернуться в Вальморан, то сможет поехать к Лотти.
– Да. Я попробую дозвониться к Шарлотте.
– Но не рассказывай ей слишком подробно.
– Нет. Я вообще думаю, что Дорина вернется к тебе, может, уже завтра.
– Твои слова да Богу в уши. Мэтью, я очень хочу с тобой увидеться.
– И я хочу, дорогая. Но как раз сейчас нет времени. Не то чтобы я должен ее все время охранять, ей просто нужно знать, что я рядом.
– Как Господь Бог.
– Не смейся.
– Ну что ты.
– Мне кажется, она впервые за долгое время обрела покой. Страх выходит из нее вместе с потом. Извини за неуклюжую метафору. Со мной она чувствует себя в безопасности. Но это не моя заслуга.
– Биологический магнетизм. Понимаю. Наблюдала, как ты применяешь его на вечеринках. Прости, любимый, шучу. Я и в самом деле верю, что только ты можешь ей помочь, никто другой.
– Благодарю тебя, Мэвис. Ну, до утра! Держись. А утром составим план действий. Я постараюсь, чтобы сегодня тут было спокойно.
– Мэтью, а если Остин явится и потребует отвести к Дорине? Что мне ему сказать?
– Скажешь, что Дорина уехала в деревню с Шарлоттой.
– И я не знаю, куда именно. А может, с Гарсом? Нет, с ним хуже. Остин взбесится.