— Никто и ничто, Элиса, не сможет заставить меня вернуться на остров! — В выражении ее лица под беловатым слоем макияжа и пышной огненной гривой волос, зачесанных назад, и в тоне голоса Жаклин зазвучала угроза: — Там… я превратилась в то, чем я стала! Там… — простонала она. — Там это вошлов мою жизнь! Я туда не вернусь!.. Не вернусь… даже если ОН сам этого захочет!..

Она резко умолкла, точно осознала, что именно она сказала.

— Жаклин… — тихонько позвал Бланес.

— Я уже не человек! — С ужасной гримасой она подняла руку к волосам, словно хотела их выдрать. — Я не живу! Я какое-то больное существо! Зараженное! И заразилась я там! Ничто не заставит меня вернуться! Ничто! — Она подняла руки, как лапы с когтями, словно хотела защититься от физического нападения. Ее соблазнительно открывавшие живот брюки обтягивали бедра. Картинка вышла одновременно сексапильной и жалкой.

Когда Элиса услышала ее крики, что-то наболевшее, как пена, всплыло у нее в голове и выплеснулось наружу. Она встала и набросилась на Жаклин:

— Знаешь, что, Жаклин? Мне уже надоело выслушивать, как ты всегда приписываешь себе всю гадость, которую нам приходится выносить. У тебя были тяжелые годы? Добро пожаловать в нашу компанию. У тебя была профессия, муж и сын? Давай я скажу, что было у меня: моя молодость, мои студенческие надежды, мое будущее, вся моя жизнь… Ты утратила уважение к себе самой? Я утратила душевное равновесие, здравый смысл… Я провожу на этом самом острове каждую ночь своей жизни. — Ее глаза наполнились слезами. — Даже сейчас, даже сегодня, несмотря на все, что я знаю, что-то внутри меня упрекает меня в том, что я не сижу в своей спальне в наряде проститутки, грезя о том, что я повинуюсь его гадким желаниям, и меня тошнит от страха, когда я вижу, как он приближается, и противно на себя смотреть оттого, что я не в состоянии ему противиться… Клянусь, я хочу навсегда покинуть этот остров, Жаклин. Но если мы на него не вернемся, мы никогда не сможем оттуда вырваться. Понимаешь? — мягко спросила она. И вдруг неожиданно громко прокричала: — Понимаешь в конце-то концов, Жаклин?

— Жаклин, Элиса… — тихо проговорил Бланес. — Нам нельзя…

Его попытка их успокоить была прервана. Дверь резко открылась.

— Он поймал Зильберга.

Спустя несколько минут, когда ей удалось связно воспроизвести в голове этот миг, Элисе подумалось, что Картер не мог использовать более точного слова. Вот именно, Зигзаг нас ловит, он охотится на нас. Мы его добыча.

— Это случилось прямо во время полета, мне только что звонил один из моих людей. Похоже, все произошло в считанные секунды, незадолго до посадки, потому что пилоты говорили с охраной и все было в порядке… Когда они сели, то увидели, что в салоне нет света, и зажгли фонарики. Охрана валялась на полу, среди моря крови, в совершенно одуревшем состоянии, а растерзанный в клочья Зильберг был размазан по всем сиденьям. Мой осведомитель этого не видел, но слышал, как говорили, что впечатление такое, будто в самолете перевозили бойню…

— Боже мой, Райнхард… — Бланес тяжело опустился на стул.

Тишину прорезал плач Жаклин. Какой-то стонущий голосок, почти детский. Элиса крепко обняла ее и зашептала на ухо те немногие слова утешения, которые пришли ей в голову. На своем плече она почувствовала ободряющее тепло руки Виктора. Ей показалось, что никогда еще столь простые проявления физического контакта не заставляли ее ощутить такое единение с кем-то. Кто не испытал такого страха, не знает, что значат объятия, даже если кого-то любит.

— Хорошая часть новости заключается в том, что Зильберг отправил все материалы по надежному адресу, который я дал ему на случай непредвиденных ситуаций. — Картер говорил и ходил по комнате туда-сюда, собирая какие-то маленькие аппаратики с полок. С того самого момента, как он вошел в комнату, он все время что-то делал. — Перед отъездом я переброшу их на USB-диск, и они будут в нашем распоряжении. — Он остановился и посмотрел на них. — Не знаю, как вы, но я бы думал о том, как бы побыстрей смотать удочки. Потом еще будет время наматывать сопли на кулаки.

— Какой у нас план действий? — бесцветным голосом спросил Бланес.

— Уже почти три часа утра. Надо подождать, пока Гаррисон выедет из аэропорта. Мой осведомитель даст мне знать. Он будет там еще два-три часа. Закроет самолет, отвезет его в военный ангар и уедет — поднимать шум в гражданском аэропорту ему не с руки.

— А зачем нам ждать, пока он уедет?

— Потому что мы едем в аэропорт, профессор, — презрительно ответил Картер. — Мы полетим обычным рейсом, а вы же не хотите, чтобы старик увидел, как мы проходим на посадку, правда? Кроме того, я хочу ненадолго подсоединить скрытые камеры и показать вас всех сидящими за столом, чтобы он не злился. Когда он уедет, мы отправимся в путь. Во дворе есть пара людей не из наших, но их нетрудно будет закрыть в какой-нибудь комнате, отобрав мобильники. Это даст нам небольшой запас времени. Мы вылетим рейсом «Люфтганзы» на Цюрих в семь утра. Там у меня есть друзья, которые смогут укрыть нас в надежном месте. А потом будет видно.

Элиса так и стояла, обняв Жаклин. Она вдруг тихо, но твердо заговорила, обращаясь к Клиссо:

— Жаклин, мы покончим с ним.Мы раз и навсегда покажем этому… этому подонку, кто бы он ни был… Только там мы сможем это сделать… Хорошо? — Клиссо посмотрела на нее и кивнула.

Элиса кивнула Бланесу.

Он было заколебался, но сказал:

— Картер, в каком состоянии сейчас Нью-Нельсон?

— Научная станция? Там все намного лучше, чем пытается представить «Игл Груп». Взрыв на складе не сильно повредил оборудование, несколько механиков привели в порядок ускоритель и все эти годы поддерживают аппаратуру в рабочем состоянии.