– Им можно убить! – перекидывая клинок из руки в руку, снова подал голос парень.

– Угу. Можно. Если не трусить…

– Убить по-настоящему!!! – пустив петуха, выкрикнул «герой» и утер со лба выступившие на нем капельки пота…

– Ну, ты когда-нибудь уже начнешь? – с ухмылкой глядя на противника, поинтересовался Соловей и тяжело вздохнул: – Зачем тебе нож, трус?

В выпаде решившегося наконец ударить парня не было ни техники, ни скорости, ни силы, но Соломин, заученно сместившись вперед-влево, оказался сбоку от провалившегося в выпаде противника и, не проявляя особенного гуманизма, провел достаточно жесткий бросок, правда, все-таки подстраховав впечатавшуюся в пол жертву так, чтобы она не сломала себе основание черепа.

Класс ошалело молчал.

– А теперь я попытаюсь объяснить вам то, чем мы будем заниматься на уроках физкультуры… – не дожидаясь, пока очнется потерявший сознание от удара о пол шутник, пробурчал Соловей. – Я не профессиональный педагог. И вряд ли научу вас красиво спрыгивать с козла. А вот драться – смогу. Тем более что общей задаче физкультурного воспитания детей такие тренировки вполне отвечают. На мой взгляд. А исходя из того, что с директором вашей школы это уже согласовано, у вас есть два варианта. Тренироваться добровольно и тренироваться насильно. Оба варианта приведут к одному и тому же результату. Драться вы научитесь в любом случае. Просто второй вариант будет несколько дольше…

– Геннадий Михалыч! Вы меня слышите? – Олеся, не дождавшись реакции на какой-то свой вопрос, неожиданно дернула Соловья за рукав.

– Ой, извини, не расслышал! – признался он. – Задумался…

– А правда, что вы бывали в горячих точках?

– Кто тебе сказал такую чушь? – поморщился Соломин.

– И никакая это не чушь! – обиделась девочка. – Девчонки их седьмого «А» слышали, как Килиманджаро рассказывал в учительской, что у вас два ордена и полтора десятка медалей… Ой, я имела ввиду Игоря Леонидовича… А, насколько я знаю, сидя в штабе, столько не заработаешь…

– А почему Килиманджаро? – расхохотался Соловей.

– Ну, Горин – Гора… Большой… Сильный… Кто-то вспомнил про Килиманджаро, и приклеилось…

– А я и не знал… – улыбнулся Геннадий. – А у меня прозвище есть?

– А вы ответ-то не задвигайте! – покраснев, буркнула Олеся. – Я первая спросила…

– Ну, в штабах зарабатывается побольше, чем два ордена. И полегче… – мрачно вспомнив «героизм» отдельных «сослуживцев», вздохнул Соловей. – Главное иметь «мохнатую» спину или соответствующий характер…

– Ой! Смотрите!!! Что это там такое? – двумя руками вцепившись в рукав его куртки, заверещала девчонка, вытаращив глаза и смертельно побледнев.

Повернув голову в направлении ее взгляда, Соломин удивленно присвистнул – метрах в двадцати, рядом с автобусной остановкой, два здоровенных лба в кожаных куртках деловито тащили к черному джипу отбивающуюся из последних сил девчонку. Судя по отсутствию криков, кто-то из них зажимал ей рот ладонью.

– К-кажется, это Лена Инина из одиннадцатого «А»… – проскулила Олеся…

…– Ребят, помощь не нужна? – в несколько прыжков оказавшись рядом с джипом, поинтересовался Соловей.

– Отвали, придурок! – забросив девушку на заднее сиденье и удостоверившись, что она надежно схвачена сидящим внутри товарищем, буркнул ближайший к Геннадию мужичок и попытался захлопнуть дверь.

– По-моему, я вас не оскорблял…

– А я – оскорбляю… – ухмыльнулся качок и, угрожающе повернувшись в сторону Соломина, набычился: – Вали, чмырило…

– Как скажете… – буркнул начинающий звереть Соломин и, скользнув вплотную к рослому, широкоплечему мужичку, левой рукой прогнул в пояснице, а правой, упертой ему под подбородок, придал мордовороту ускорение, в результате чего бритый затылок парня с размаху впечатался в боковое стекло «Мерседеса»… Череп качка оказался прочнее стекла. Поэтому полюбоваться на свое отражение в тонированном наглухо окне Соломину не удалось – вместо знакомого до боли своего лица он увидел только ошарашенную морду второго работника ножа и топора… – Ой, у вас что-то со стеклом! – «испуганно» ссутулившись, воскликнул Геннадий и вплеснул руками… – Это я такой неаккуратный?

– Бля, ты труп! – взревело в салоне машины, и оттуда выскочило сразу два до безобразия распухших на «метане» тела…

Ждать, пока водитель и его друг, удерживавший Ленку на заднем сиденье, обегут тачку, было неохота, поэтому Соловей метнулся им навстречу…

Удар ботинком в колено оказался для водителя несколько неожиданным и весьма болезненным – взвыв от дикой боли, парень не успел остановить движущееся по инерции тело и получил страшный удар по раззявленной в крике пасти. Смотреть, куда рухнет потерявшее сознание тело, Соломин не стал – был занят. Любовался круговым ударом ноги под названием «маваси гери дзедан» в исполнении последнего члена трио, пока еще стоящего на ногах. Гораздо более короткий и быстрый «маваси гери», но уже «гедан», врубившийся в коленную чашечку опорной ноги противника, оказался для качка сюрпризом. Как и «аге цки» в подбородок, раздробивший его нижнюю челюсть…

…Инину трясло так, что она не могла сдвинуться с места. Выдернув перепуганную девочку из джипа, Соломин кое-как запахнул на ней разорванную на груди кофточку, чертыхаясь, попробовал было справиться с молнией куртки и понял, что это бесполезно – замка на молнии не оказалось. Видимо, отломался в процессе сопротивления… Пришлось снимать свою…

– Где она живет? ГДЕ ОНА ЖИВЕТ, ОЛЕСЯ!!! – рявкнул он, пытаясь заставить ошалело глядящую на него Коваленко соображать.

– Т-тут рядом… Одна остановка… – наконец откликнулась девочка… – Или дворами, если идти днем… В шестом доме, по-моему… А этаж и квартиру не знаю…