– Командир, пойдем назад! – прошептал Мусо. – Это не люди. Это злые духи!

Желания возражать не было даже у Рахмата.

– Буханка – Первому! – От машины должны были что-то видеть. – Буханка – Первому!

Машина не отвечала. Молчали и люди, в течение считаных минут потерявшие шестерых. А потом тишину ненадолго прервало несколько щелчков, слившихся в один. И десяток «охотников за людьми» Бодхани Ахмадова отправился на главную в своей судьбе встречу. То ли с гуриями Джанны, то ли с иблисами Джаханнама…

Чуда не произошло. Наиль Байназаров внимательно выслушал новосибирцев и в ответ покачал головой:

– Нет, товарищи, принять и разместить ваших людей мы не сможем. Точнее, сможем, но это обойдется нам очень дорого. У нас здесь не Земля обетованная. Да, бомб мы не получили. Но совсем не так все хорошо, как кажется. Проблемы с климатом стороной не прошли. Урожаи совсем не те, что раньше! И покупать продовольствие негде.

А еще у нас проблемы с населением. Вы думаете, если потерь практически не было, это плюс? То есть плюс, конечно, огромный плюс. Но он и обратную сторону имеет. Земли полно. Народу полно. А возделывать эту землю некому! Вы представляете, какой процент у нас нахлебников? Всяких юристов-экономистов, бухгалтеров и прочих манагеров? Их же перед Войной расплодилось как собак нерезаных! Кому они сейчас нужны? Одиннадцать лет прошло, а как не умели ничего делать, так и не умеют…

Мы только месяц назад, наконец, отменили карточки.

А от вас кто придет? Немного бойцов. Немного крестьян. Немного полезных специалистов. Если бы только они – мы вас приняли бы. Но большинство будут те же манагеры. Может, чуть более адаптированные. Но только чуть. Что нам с ними делать? Расстреливать?

А еще, товарищи, пусть я циничным покажусь, но надо правде в глаза смотреть. Если вы пойдете далеко и непонятно куда – с вами пойдет двадцать тысяч. А если к нам, в «райские кущи», то сто. Или двести. И все эти «дополнительные» люди будут теми самыми бездельниками и прочими отбросами нашего постапокалиптического общества.

Такого наплыва дармоедов ни одна экономика не выдержит. Тем более наша.

Если мы примем двадцать тысяч юристов, придется снова вводить карточки. Если сто – получим ваши нынешние проблемы. Но не на уровне города, а в масштабах региона. Если двести – неминуем голод. Страшный голод, когда люди будут убивать за кусок хлеба. Да какого хлеба, дело до людоедства дойдет. И чтобы не допустить массового каннибализма, мы будем вынуждены принимать такие меры, что даже подумать страшно.

Нет, товарищ Урусов, не утрирую. А если и утрирую, то не сильно. Если вы будете умирать от голода, если некуда будет идти, мы вас примем. Но только в этом случае. Но очень надеемся, что этого не будет.

– Так вот, – продолжил полковник. – Какие есть варианты разрешения данного вопроса:

Первый. Вы устраиваетесь по соседству с нами на «диких землях». Да понимаю, что это даже хуже, чем сейчас устроены. Но предложить должен. Тем более некоторая помощь с нашей стороны будет. Когда освоитесь – примем вас в республику. На правах автономии или еще как…

Второй.

Мы готовы принять горожан нужных специальностей. И крестьян без ограничений. Даже ваши бойцы нам не нужны. Хотя их еще можно. А нахлебников – куда хотите. Понимаю, что не пойдете на это. Сам бы не пошел. Но опять же, предложить обязан.

И третий вариант.

Нас вполне устроит дружественный анклав на границе с казахами. Так что в успехе вашей разведки мы заинтересованы. Все, что необходимо, получите. А когда пойдете всей толпой – коридор через Петропавловск обеспечить поможем. Хороший коридор, качественный, без единого выстрела в вашу сторону. Чтобы автобусы по лесам не толкать. И дальше по маршруту, хотя в зоне нашей досягаемости проблем быть не должно.

Так что извините, товарищи офицеры, за горькую правду, но скрывать что-либо права не имею…

Байназаров отвернулся к окну.

– Простите, мужики. Не можем мы иначе…

– Алейкум ассалам, уважаемые!

– Ваалейкум ассалам, Мустафа!

– Что интересного происходит в мире, Абдулла? Или ты, Вагиз, поделишься свежими новостями?

– Куда ты всегда так торопишься, Мустафа? – ответил Вагиз. – Сядь, выпей чаю, посмотри на мир спокойно и с достоинством, присущим старости, а не спеши, словно пылкий юнец.

– Как скажешь, о мудрейший.

Мустафа устроился на дастархане и наполнил свою пиалу.

– Чудные дела творятся, уважаемые. Пенджикентский бек договорился с Хорезмским Шахом, и теперь они большие друзья. Если наш баши, да пошлет Аллах ему здоровья, решит воевать с Пенджикентом, то придется иметь дело еще и с узбеками.

– Как считаешь, Мустафа, не предательство ли со стороны Саттах-бека этот союз? Ведь узбеки не таджики, а совсем даже узбеки.

– Не знаю, Вагиз, не знаю. Иногда таджики ведут себя хуже узбеков. Вспомните хотя бы Ильяса, не от хорошей жизни вырезал Ниязов страшный знак на своих воротах и навлек гнев Аллаха…