На стенах висели тяжелые позолоченные рамы, из которых выглядывали мордатые добрые молодцы в аляповатых галстуках. Большая часть портретов была украшена траурными ленточками и табличками с датами жизни.

— Смотри-ка, все политбюро в девяностые угрохали, — присвистнул Живой, поглядев на даты. — Может, не пойдем в это логово?

Петр Алексеевич легонько подтолкнул его в спину:

— Отступать уже некуда, Паша. Не посрамим межгалактический союз журналистов и лично товарища Шекли! Наша цель скромная — комитет по культуре.

На втором этаже суеты было еще больше.

— Предлагаю временно прикинуться ветошью и прислушаться к разговорам аборигенов, — сказал Паша.

Но из разговоров мало что можно было понять.

— Взбунтовались? Конечно, взбунтовались! Я бы на таких харчах тоже взбунтовался!

— Ну так то ты, а то косорылые!

— Психологу позвони, который по террористам!

— Да они же дикари! Они же человеческого языка не понимают, на кой им психологи?

— А журналисты?

— Ждут отмашки.

— Только Стозе Михайловне не говорите, а то всем бошки поотрывает!

— Все равно поотрывает. Они же всех там сожрут!

— А с заложниками что сделать обещали?

— Не знаю! По закону предков, блин!

— В Москве чтоб только не узнали! А то Иваныч расстроится и всех порешит!

— Так, а вы что тут стоите? — накинулся на Петра Алексеевича и Пашу высокий худой человек в строгом костюме. — Работайте, делайте что-нибудь!

— Вы не подскажете, где здесь комитет по культуре? — вежливо спросил у него Петр Алексеевич.

— По какой, на хрен, культуре! С ума сошли, что ли? Делайте что-нибудь, не стойте столбом!

Человек в строгом костюме побежал дальше и скрылся в одном из кабинетов. Оттуда сразу послышался его недовольный голос: «Так, а вы тут что сидите? Делайте что-нибудь! Не сидите как пень!»

— Все понятно. Коррумпированные бюрократы отказываются идти на сотрудничество с представителями народа, — заключил Паша. — Придется искать самим.

Уворачиваясь от бегущих, кричащих и размахивающих руками чиновников, представители народа отправились в полное опасностей путешествие по зданию краснопырьевской мэрии.

Комитет по культуре отыскался в тупичке между двумя туалетами. Петр Алексеевич постучал и, не дождавшись ответа, распахнул дверь.

В маленькой комнатке было тепло, пыльно и уютно. За широким столом, заваленным глянцевыми журналами, сидела холеная загорелая старушка с фиолетовым шиньоном. Отставив наманикюренный мизинчик, она попивала кофе из фарфоровой чашки старинной работы и увлеченно читала журнал «Понт.ру». На гостей она даже не взглянула.

— Э-кхм! — деликатно кашлянул Петр Алексеевич. — Можно к вам?

— Вы ко мне? — вздрогнула старушка. — Дверью ошиблись, поди? Мужской туалет — направо.

— Нет, мы именно к вам. Засвидетельствовать свое почтение, уважаемая... эээ... — потянулся к ручке ставший вдруг неимоверно галантным Паша.

— Анастасия Тихоновна.

Хозяйка кабинета протянула ему сухую лапку с салонным маникюром. Паша осторожно приложился к ней губами. От старой дамы исходил тонкий запах чего-то советского — может быть, армянского коньяка и духов «Красная Москва».

— Кофе хотите, голубчики? Вон у меня кофеварка в углу. Вы, молодой человек, кнопочку нажмите там. Эх, помощника-то моего еще в девяностые упразднили!

— Как упразднили? — не понял Петр Алексеевич.

— А как обычно, — и Анастасия Тихоновна провела ноготком по горлу.

Гости переглянулись.

— У вас, как я погляжу, боевая обстановка в городе. А кто сейчас взбунтовался? — спросил Паша.

— Взбунтовался? А кому тут у нас бунтовать? Всех несогласных в девяностые положили, а кто поумнее — тот еще раньше в Москву уехал.

— Так ведь, говорят, людоеды у вас завелись, — зловещим шепотом произнес Живой.

— Может, и людоеды, — спокойно улыбнулась Анастасия Тихоновна.

— У вас людоеды в городе, а вам все равно? — изумился Савицкий.

— Я, милый, тут тридцать лет сижу. Райком пережила, демократов пережила, Кипяченого пережила. Переживу и людоедов. А если сунутся ко мне — буду отстреливаться. Мне в девяносто-запамятовала-каком полгода зарплату оружием и боеприпасами выплачивали.

Продолжая улыбаться, начальница краснопырьевской культуры достала из ящика стола маленький дамский пистолет.

— Понтовая штукенция, — одобрительно сказал Паша.

— Хороший понт дороже денег! — неожиданно откликнулась бабуля.