— Но когда мы сможем потренироваться? — спросил Мартин. — И где?

Пелли посмотрела на Сильвану.

— Сильвана, в том туннеле хватит места для того, чтобы совы могли попрактиковаться в обращении с ледяным оружием?

— Думаю, да. Но я боюсь, если мы будем делать это большими группами, то можем вызвать подозрения.

На этот раз слово взял Мартин. Когда-то его обучал сам полковник Ледоцвет из дивизии Ледяных клювов, поэтому маленький сыч владел ледяным оружием лучше всех на Великом Древе.

— Когда дойдет до дела, мы будем сражаться в тесном пространстве, возможно, даже внутри дерева. Нам не нужен большой отряд бойцов. Все, что нам нужно, — это несколько верных сов. Я сам их обучу.

Совы, набившиеся в тесное пространство под корнями дерева, переглянулись. Несколько верных сов! Эти слова всколыхнули их желудки и заставили сильнее биться сердца. Они были как раз такими совами!

Никогда до конца дней своих Кори не забудет, как в сумерки он вышел из берлоги, в которой жил вместе с сестрой и ее семьей, и увидел опаленное синее перо, трепетавшее на легком ветерке. Он пошатнулся, чувствуя, как желудок его обращается в камень.

— Нас пометили!

Он беззвучно выругал свою сестру, которую любил больше всего на свете. «Все из-за ее дурацких книжек! Енотий помет! Дочиталась! Ну зачем, скажите на милость, она так долго за них цеплялась? Почему даже после сожжения подобрала клочки бумаги и пыталась составить их вместе?» Но когда он высказал сестре эти упреки и спросил, как может она, мать, вести себя с таким безрассудством, Кало ответила просто: «Я поступаю так именно потому, что я мать. Мой долг перед детьми состоит в том, чтобы научить их всему, что я знаю».

Ох уж эта Кало! Разве с ней поспоришь? Ее муж Грэм был тихим и задумчивым молчуном, который редко спорил со своей боевой женушкой. И вот теперь их отметили синим пером! По мнению Кори, это было уже слишком. Вот чего Кало добилась своим упрямством! Теперь им всем придется скрываться, ибо опаленное синее перо означало смертный приговор. После того как дупло, гнездо или нора отмечались таким знаком, виновная сова должна была предстать перед так называемым огненным трибуналом по обвинению в неподобающем содержании своего жилища, а именно осквернении его «излишествами» и «мерзкой» литературой. Этот трибунал был делом страшным. В случае если сове удавалось порвать крепкие волокнистые побеги, которыми ее привязывали к деревянному шесту, и улететь из костра, она считалась невиновной и полностью оправданной. Правда, до сих пор никто из осужденных не спасся.

Кори знал о двух сожжениях, но подозревал, что их гораздо больше. Самое ужасное, что вероучение, за отступление от которого сов карали смертью, было совершенно непонятным. Достаточно сказать, что до появления в этих краях Синей дружины никто о нем и слыхом не слыхивал. Символ веры представлял собой бессмысленный набор слов о кострах хагсмира, блестящих жемчугах, драгоценных тканях и темнодейских хагсмарских чернилах, при помощи которых чудовищные «монстры», или печатные станки, печатают суетные и легкомысленные страницы. Все новые и новые пепелища, обозначавшие места сожжения так называемых «безделушек», пятнали пейзаж материка. Из-за Синих дружин, рыскавших по окрестностям, совы предпочитали отсиживаться в своих дуплах. Пошатываясь от слабости, Кори юркнул в нору и побежал по туннелю в жилище Кало. Уже издалека он услышал чей-то тихий плач, доносившийся из дома сестры.

— Грэм! — воскликнул он, увидев мужа Кало, похожего на жалкую кучу перьев, вздрагивавшую в углу норы. Грэм поднял голову. За одну ночь лицо его стало седым. Белая полоска перьев над глазами стала толще, еще одна полоса пролегла под клювом.

— Она улетела, — прорыдал он.

— Значит, она уже видела голубое перо?

— Наверное. Она оставила мне записку, — Грэм протянул Кори клочок бумаги.

«Мой дорогой друг, милый братишка Кори и дорогие мои совята.

Вы все должны знать, как горько я раскаиваюсь в том, что поставила вас под угрозу. Но честно говоря, в наше время любая сова во всех Пяти царствах находится в опасности, ибо речь идет вовсе не о потере „излишеств“. Речь идет о потере права на мысль. Книги можно сжечь. Но идеи и знания, заключенные в них, неистребимы. Совы могут погибнуть, но книги — никогда. Страх перед мыслями есть худшая форма трусости. Мое сердце и желудок полны любви — в желудках моих преследователей живет одна ненависть. Я вдохновлялась всеми книгами, которые читала, а у них есть лишь страх, внушенный ложью, которую они предпочли принять за правду. У меня есть герои, такие как Сив, король Хуул, первый угленос Гранк и миролюбивый Тео. А у них нет никого, кроме сумасшедшей голубой совы. Поэтому не тревожьтесь обо мне. Совы, которые охотятся за мной, гораздо трусливее и беззащитнее, чем я, поскольку добровольно перестали думать.

Да хранит вас Глаукс.

Кало».

— Я иду ее искать, — объявил Кори.

— Я знал, что ты это скажешь, — Грэм посмотрел на него, словно искал ответа. — Но что могло случиться с ее давним другом, славной сипухой, которого мы считали благороднейшим из королей? С тем, в честь которого тебя назвали?

Вот тогда в голову Кори пришла блестящая мысль. Он повернулся, чтобы выйти из норы.

— Ты уже уходишь? — спросил Грэм. — Идешь искать ее? Прямо сейчас?