В жилых отсеках царил беспорядок. Банки с продуктами, посуда и личные вещи подводников валялись по палубам вперемежку с боевыми механизмами и аварийным инструментом.

— Безобразие! — указал я на все это боцману. — Плохое крепление!

— Так точно, не умеют еще.

— И вы тоже не умеете? Вы же обязаны проверять?

— Тоже не умею, наверно, еще. Окончательную проверку производит помощник, товарищ командир.

— Значит, и он еще не умеет? Немедленно привести все в порядок! — Я сердито вышел из отсека.

Плавая на благодатном Черном море, «Малютка» давно не попадала в суровые штормовые условия, подводники кое-что позабыли, утратили некоторые важные навыки. Как оказалось, мелких недочетов в нашей работе по подготовке корабля к походу было много.

Мы не только устранили их, но и сделали необходимые выводы для того, чтобы впредь уже не повторять ошибок.

Отведенную ей позицию «Малютка» заняла своевременно и полностью боеспособной. Подводники успели прийти в себя и привести корабль в хорошее состояние.

Ветер утих, облака рассеялись, показалось солнце. Море начало успокаиваться.

Во всей красе представлялись в перископ хорошо знакомые каждому черноморцу горы: пологая Айя, остроконечный Сарыч, сутулый Феолент. Некогда они служили нам навигационными ориентирами при возвращении из морских походов в базу, а сейчас мы, притаившись под водой, охотились здесь за кораблями фашистов.

Время от времени поднимая перископ, «Малютка» ползала с юга на север и с севера на юг вдоль внешней кромки минного поля, выискивая удобное для прорыва место. Целый день продолжались поиск и разведка района. Самым удачным для нас было бы обнаружение прохождения из базы или в нее каких-нибудь судов, вслед за которыми мы могли бы пройти внутрь минного пояса или определить фарватеры движения. Но кораблей не было.

С наступлением вечерних сумерек мы всплыли в надводное положение и одновременно с поиском объектов для атаки продолжали изучение боевой позиции в условиях темноты.

Но побережье словно вымерло. Нам не удалось засечь ни единого проблеска света, ни единого огонька. Севастополь был погружен в мертвую темноту. Трудно было представить этот живой, вечно бурлящий веселым гомоном город задушенным, придавленным.

К рассвету «Малютка» подошла к южной кромке оборонительного рубежа. Определив свое место на карте, мы погрузились и, уйдя на большую глубину, пошли к минному полю.

Опустив перископ и закрыв за собой нижний рубочный люк, я спустился в центральный пост и объявил:

— Начали форсирование минного поля. В отсеках слушать забортные шумы и докладывать в центральный пост.

Люди застыли на своих местах.

Я сидел у отсечной двери на брезентной разножке и наблюдал за показаниями приборов.

Шли напряженные минуты — минрепы не давали о себе знать. Прошло полчаса. Мы уже вползли в водную толщу, густо смешанную со смертоносными черными минами.

Для увеличения вероятности встречи с кораблем мины обычно расставляются в шахматном порядке с небольшими интервалами. Живо представлялись темные, заросшие водорослями, бородатые чудовища, словно аэростаты воздушного заграждения над поверхностью земли, возвышавшиеся на различных высотах над морским дном. От каждого из них шел вниз, к якорям, стальной минреп. Если «Малютка» столкнется с миной или зацепит один из минрепов и натянет его, подрыв подводной лодки неминуем. Искусство заключалось в том, чтобы пройти между минами, не коснувшись их корпусом. Тоненькие минрепы для приборов, тех времен были практически неощутимыми, и мы не могли избежать их касаний. Поэтому было крайне важно своевременно слышать характерный стальной скрежет о корпус подводной лодки и, не мешкая, сманеврировать так, чтобы освободиться от минрепа, не увлекая его за собой.

— В центральном! Минреп справа по борту! — услышал я доклад из торпедного отсека.

В эту страшную минуту все зависело от искусства личного состава. Успеют ли рулевые, электрики и другие подводники своевременно и хладнокровно выполнить приказания командира или кто-нибудь из них растеряется, допустит неточность, оплошность. Все действия должны быть быстрыми, четкими и безошибочными. За секунды надо проделать то, что иной раз производится минутами и даже дольше.

«Малюточники» выдержали первое испытание. Минреп недолго царапал наш борт. Он проскрежетал только до центрального поста, а затем, провожаемый многочисленными вздохами облегчения, оторвался и отстал. Я вытер со лба капли холодного пота. В отсеках «Малютки» снова наступила тишина. Освободились от одного минрепа, ожидались следующие.

Более трех часов длилось форсирование минного поля. За это время мы более десяти раз касались минрепов, и их зловещий скрежет каждый раз заставлял всех содрогаться.

Встреча с последним минрепом была особенно неприятной. Только по какой-то чудесной случайности мы остались невредимы. Сначала столкновение с минным тросом заметили гидроакустики, а затем и все услышали царапание — минреп шел вдоль всего борта и подходил к винтам.

Я приказал застопорить ход, но лодка двигалась по инерции. Мы ждали, что минреп вот-вот намотается на винты. Неожиданно почувствовался сильный толчок. Это заставило всех вздрогнуть посильнее, чем при близких разрывах глубинных бомб.