Грешилов старался использовать каждый час для закрепления всех навыков, приобретенных экипажем в дни мирной учебы. В недолгие интервалы между воздушными тревогами, собравшись в крохотной кают-компании, офицеры старались заглянуть в будущее. Что принесет экипажу первый боевой поход? Хорошо ли он подготовлен к выполнению воинского долга? Снова и снова тщательно проверяли каждую деталь оборудования лодки, испытывали ее ходовые и маневренные качества, тренировались в искусстве быстрого выхода в атаку.

Наконец командование выпустило подводную лодку в море. Долго бороздила она синюю гладь, не встречая противника. Экипаж досадовал: дни уходят, а они бездействуют. Казалось, только они одни во всем флоте сейчас не используют своего оружия против врага. Но, досадуя, как и все, Грешилов в глубине души вместе с тем был доволен. Экипаж, как говорится, обжил, море.

Экипаж возвратился с первой позиции без боевого успеха. Не принесла военной удачи и вторая и третья позиции. Самые нетерпеливые поняли, что на войне терпение так же необходимо, как и способность к стремительным действиям.

Другие лодки соединения уже открыли счет потопленных вражеских кораблей. Только лодка Грешилова еще не выпустила по врагу ни одной торпеды...

— Зато вам потом повезло, — перебил я рассказ Грешилова.

— И вам также повезет. Все зависит от желания и энергии. Ваша «Малютка» поновее нашей лодки, и... я считаю, вы должны нас обогнать в боевых успехах.

— Да что ты! — рассмеялся я.

Я так подробно передаю рассказ Грешилова потому, что экипаж, которым он командовал, насчитывал к тому времени пять блестящих побед, одержанных над фашистскими кораблями. Расспрашивая моего друга, я мысленно решил следовать его опыту. Его рассказ стал для меня умным и очень убедительным примером.

— Прибыл вновь назначенный к нам матрос Поедайло, товарищ командир, — обратился ко мне Косик, — прикажете представить?

— Зовите!

— Какой Поедайло? — задумался Грешилов, поглаживая бороду. — Эх, это разгильдяй! Недисциплинированный подводник. Правда, в боях участвовал...

— Храбрый?

— Раз недисциплинированный — значит, трус и лентяй.

На мостик проворно поднялся щеголеватый, краснощекий, слегка курносый матрос, с лихо насаженной на самый затылок бескозыркой. Разглядывая его, я невольно припомнил кинофильмы, в которых действовали матросы-»братишки» с их развинченной походкой, пошлыми манерами, склонностью к анархизму.

— Матрос Поедайло прибыл в ваше распоряжение для прохождения дальнейшей службы! — доложил Поедайло. Его довольно красивые глаза нагло и самоуверенно «сверлили» меня.

— Не по-уставному докладываете! — вырвалось у Косика.

— Война, товарищ старший лейтенант! — развел руками Поедайло, искоса глянув на помощника. — Что поделаешь, не до уставов...

— Вот поэтому-то и следует особенно строго соблюдать уставные положения, товарищ под-водничек! — смерив с ног до головы матроса, отметил я.

— Узнаю вас, узнаю, Поедайло, — вздохнул Грешилов.

— Ах, простите, товарищ капитан-лейтенант, не заметил, здравствуйте, — матрос, казалось, смутился.

— Опять вас узнаю! Вы никогда не замечаете тех, с кем следует обменяться приветствиями, — сухо заметил Грешилов.

— Нет, честное слово, не заметил! Вы за тумбой стояли...

Оказалось, что матрос Поедайло служил последовательно почти на всех лодках дивизиона и везде показывал себя только с плохой стороны. От него неизменно старались избавиться и в конце концов под каким-нибудь предлогом списывали с корабля.

— От него придется избавляться, — как бы про себя пробасил Косик вслед Поедайло, которого уводил боцман через кормовой люк в лодку.

— Попробуем воспитать, может... — возразил я.

— Попробуйте, попробуйте! — иронизировал Грешилов. — Иногда бывают чудеса. У моего боцмана с ним ничего не вышло. Он кончил тем, что сдался. Сам напился до неузнаваемости.

— Поедайло одолел?

— Да. А Поедайло потом хвастал, что он перевоспитал самого грозного и исправного боцмана на дивизионе.

— А сколько же раз он сидел на гауптвахте?

— Не знаю. Взыскания с арестами он имел... И много раз имел, — ответил мне Грешилов.

— Зря, — решительно заярил я. — Недооцениваем гауптвахту. Она иногда помогает.

— Правильно! — согласился Косик. — Я всегда так говорил... А потому, если объявил арест, надо обязательно арестовать, а не... дискредитировать свои же решения.

— Вообще вы, братцы, хлебнете с ним горя, — Грешилов задумчиво посмотрел в иллюминатор...

Поедайло сразу же начал нарушать дисциплину и щеголять своей разболтанностью.