— А где он эту водку взял?

— Клещ какой-то дал.

— Клещ? Какой еще Клещ?

— Не знаю я какой. Да только он хвалился, что это Клещ у него теперь на крючке. Я его не расспросил — на вызов спешил. А вернулся — мне и говорят, что Виктор Иванович в больницу загремел, и чем дело кончится, никто не знает. В коме он.

— Жаль, — искренне сказал Ромка. — Очень жаль.

Ему и вправду стало жалко несчастного дядю Витю. Хоть и пьяница, а свой. Сколько Ромка себя помнил, в случае поломки сантехники к ним всегда приходил этот слесарь, так как их с Лешкой папа к такого рода работам способностями не отличался. А дядя Витя и побалагурить мог при хорошем расположении духа, и посмеяться, и анекдот рассказать. И мама с папой всегда были настроены к нему благодушно. Словом, дядя Витя являлся неотъемлемой частью того доброго мира, в котором пребывал Ромка в детстве.

Горько вздохнув, он спросил как бы из любопытства:

— А вы этого Клеща случайно не видели? Какой он из себя?

— Нет, не видел. Зачем он тебе?

— Так просто. Я подумал: а не он ли отравил дядю Витю?

— Скорее всего — спокойно сказал мужчина и вытер руки первым попавшимся полотенцем. — Ну, кажется, все. Краны сильно не закручивайте, от этого резьба портится, и прокладки летят.

— Не будем, — упавшим голосом, сказал Ромка. — А вам за работу бутылку надо?

— Нет, спасибо, я же сказал: на работе не пью. И вообще с этим делом покончил.

Новый сантехник сложил инструменты в свой потрепанный чемоданчик и быстро ушел. Ромка закрыл за ним дверь и с угрюмым лицом присел на Лешкин диван.

— Вы слышали? Дядя Витя-то… Похоже на то, что кто-то убрал важного свидетеля. Вернее, не кто-то, а этот тип, потому что больше некому.

Лешка пожала плечами.

— Не знаю. Я смотрела по телику передачу: паленой водкой многие травятся. А дядя Витя — неизлечимый алкаш, и ничего удивительного в этом нет. Он мог знать, что водка плохая, и все равно ее пить.

— Нет, Лешка, ты не права. Тут одно к одному — все сходится: дядю Витю хотели убить, — горячо возразил Славка.

— И пока об этом знаем только мы, — продолжил Ромка. — Остальным дела нет. Все как Лешка рассуждают — подумаешь, алкоголик отравился. А мы теперь знаем, что его отравителя зовут Клещом. А не тот ли это тип? Если б мне предложили дать ему кличку, я б его сам так назвал. Мне кажется, надо с твоим дядькой поговорить. Он о нем больше знает.

— А я ему уже говорил, что мы видели у метро человека, очень похожего на того типа, с дядей Витей.

— Значит, надо и остальное сказать.

Ромка поискал глазами трубку, увидел ее на столе и пошел за ней.

— А знаете, что клещи — самые мерзкие насекомые, какие только есть, даже хуже тарантулов, «черных вдов» и всяких там скорпионов, — поделился своими знаниями Славка. — Как такой вопьется — не избавишься. Прошлым летом моего Джима клещ укусил, я жутко боялся, что он не выживет. Ему капельницы в ветеринарной клинике ставили, мы его каждый день туда возили. И людей клещи все чаще стали кусать. Особенно страшны энцефалитные.

— И такие, как этот, тоже, — снова садясь на диван, прибавил Ромка. — Дай-ка мне номер телефона своего дядьки, я сам с ним поговорю.

Услышав в трубке голос Андрея Александровича, Ромка представился и с ходу спросил:

— Вы случайно не пытались узнать имя того типа, который сидел за рулем… Ну, того, который чуть не сбил вашу дочь?

— Как же не пытался? Пытался. Только имен у него множество, под которым он сейчас живет, неизвестно. А вот кличка у него… — Андрей Александрович на секунду задумался, вспоминая, а Ромка весь обратился в слух, — кличка у него, кажется, Клещ. Уголовники из особой, только им свойственной блатной бравады, кличек своих, как правило, не меняют, не смотря ни на какой риск. Об этом даже академик Лихачев когда-то писал.

— Как мы и думали, — шепнул Ромка друзьям и решительно заявил: — Так вот что я вам скажу, Андрей Александрович. Дядя Витя, слесарь наш, который у вашей Ирки цепочку украл, лежит в коме — водкой плохой отравился. А перед этим другому слесарю он о каком-то Клеще говорил. Должно быть, этот Клещ его и отравил, от свидетеля избавился. Наверное, дядя Витя его засек, когда он ваши книжки тырил. Или сам ему помогал.

— Клещ был в моем доме?! — Андрей Александрович смолк, осознавая услышанное.

— Выходит, что так. Но думаю, на вашу Иру он больше покушаться не будет. Ему самому она не нужна, а те, кому она мешала, давно в тюрьме. Этот тип ведь «шестерка», делает, что прикажут. Приказали дядю Витю убрать — вот он и убрал. А у вас ему книжки понадобились, а не Ирка.

— Но почему, зачем?! Не могу поверить, чтобы из-за этих книг могли отравить человека.

— А Славка сказал, что они дорогие.

— По сравнению с обычными — да, но уж очень редкими они не являются. К тому же на этот товар еще надо найти покупателя. А аукцион из ворованных книжек никто не устроит.