Гирр отрицательно покачал головой.

— А люди моего племени всегда имеют запас мяса, который не портят солнце и черви. Мясо ходит в стадах и увеличивается в размерах. В любое время можно дать людям мясную пищу, если охота была неудачной. — Вождь задумался и тихо закончил: — И старики не знают, как давно предки начали разводить туров… Правда, домашние туры мельче диких зверей. Я покажу тебе их в другой раз. Пора на охоту.

Сын Барса и Гирр вернулись на сваи. Вождь вскоре ушел с группой охотников. Жу проводила его тревожным взглядом. А гость сел на край свайного настила и задумался, глядя, как на красном небе солнце клонилось ко сну, скатываясь к полосе леса за озером. Приплыли на лодках рыбаки, вывалили целую гору рыбы. Женщины тут же распарывали ее, вычищая нутро, и развешивали на шесты для сушки. Рыбью мелочь и внутренности из крупных рыбин бросали в отдельные корзины. «Свиньям», — подумал Гирр. В его племени родичи съедали мелочь с костями и кишками.

Солнце скрылось за лесом, и сразу стало темно. Луна глядела на притихшее поселение узким прищуренным глазом и не давала света. Гирр вошел в хижину, лег на шкуру, прикрыл глаза и задремал. Под сваями тихо, однообразно плескалась вода, убаюкивая и навевая дрему и грустные мысли о далеком лесном племени. Гирру почудился голос Агу. Она протяжно и неторопливо, с надрывом, перебирала какие-то слова, подражая студеному ветру. Над Гирром склонилась богиня ночи, дохнула не холодом, а теплом. «Почему зовут ее Не дающей тепла? — подумал он. — Я чувствую ее тепло, ласковое и нежное». Но какая-то тревога коснулась его сердца, он проснулся и открыл глаза. Над ним склонилась Лая, дочь вождя.

— Ты уйдешь? Лая будет одна? — прошептала девушка.

— Нет, Гирр останется с тобой! — горячо ответил гость, схватив ее за руку.

Лая просияла и выскользнула из хижины.

Гирр долго не мог уснуть. Он упрекал себя за то, что изменил своему племени из-за женщины. «Но, — думал он в свое оправдание, — дело ведь не только в женщине». Он остается, чтобы перенять навыки южного племени, и когда-нибудь вернется к родовому очагу. Но когда? Этого он не знал. Он твердо знал одно: решение принято. «Мужчина не бросает слова, как ветер падающие листья», — подумал он и сразу перелетел мыслями к Синей реке и Круглому озеру. Сейчас там красиво умирает шкура на деревьях. Частица солнца входит в каждый листочек, и они скоро сгорают. Оттого и солнце, растратив много тепла, мало дает его людям.

Гирр вышел из хижины. Плотный туман окутал поселок, в десяти шагах ничего не видно. Где-то рядом сонно всплескивала рыба, приглушенно крякали утки, заблудившись в тумане, плакали кулики. Вдруг, заглушая все звуки и уплотняя вязкий, сырой воздух, громом прокатился рев зверя. Но нигде ни движения, ни тени. Однообразный белесый туман. Лишь на сваях родового кострища трепетал огонь. «Сигнальный костер на случай возвращения охотников или рыбаков», — подумал Гирр. Он вернулся в хижину и крепко уснул.

Жу принесла еду и разбудила Гирра. Люди племени Барса ели пищу у родового костра только в особых случаях. Обычно женщины уносили долю, установленную вождем, в свои жилища: для себя, своего мужчины и детей. Часто кроме рыбы, мяса, корней и плодов приносили круглые пластины, которые Лая называла лепешками [3] . В глиняных посудинах варили черепах и моллюсков, закрытых в крепкие костяные хижины, — их было много на дне озера, — и получалась наваристая жидкость.

Ели вчетвером: сын Барса не вернулся с охоты. Лая сидела, опустив голову и не смея поднять глаза на гостя. Ее влажные, крупноватые губы чуть улыбались тайным мыслям. «Женщин иногда крадут в чужое племя, а мой мужчина сам пришел и останется со мной», — радостно думала она.

Вошел хозяин хижины, суровый и хмурый. Жу вскочила, приняла от него оружие и убрала в угол. Вождь молча и жадно ел, ни на кого не глядя. Насытившись, все встали на колени лицом в ту сторону, где на камне стояло божество с головой тура.

— Сыты мы, сыто племя, хвала тебе, — сказал вождь. Он поднялся первым и обернулся к Гирру: — Двух мужчин потеряло племя на ночной охоте.

Гость стоял, не зная, что сказать.

— Великий вождь, сын Барса, — вдруг заявил он, — Гирр желает остаться в южном племени, если позволишь ты.

Вождь вскинул на него черные глаза:

— Надолго ли?

— Надолго. А навсегда ли, не знаю.

— Никто не может знать тропу своей жизни, — сказал хозяин хижины. Он был рад решению гостя, но и эта радость не унесла печали из его глаз. — Что ж, хижину тебе найдем, выбирай и женщину.

— Уже выбрал, — Гирр прямо глядел в лицо вождя.

— Молодец, — улыбнулся хозяин. — Кто же она?

— Лая.

Сын Барса согнал с лица улыбку:

— Дочь вождя получает лучший охотник.

— Я стану им.

— Верю, станешь. Но не скоро… — Хозяин задумался. — Сделаем для гостя исключение. — И обратился к дочери: — Через три дня и три ночи ты станешь женщиной Гирра.

Лая упала на колени, припала губами к руке вождя и прошептала: