При расставании вожди молча обнялись, и Мар прыгнул в лодку. Пока лодка не скрылась за малым островом, молодой вождь стоял во весь рост, обратившись в сторону поселения лесного племени и склонив голову.

Об одном сожалел Гирр: не успеть до осени к сыну Барса и назад. Но молодых туриц в этом году лесное племя не будет убивать, перегонит в один из новых загонов. Это будет первый приплод, выращенный в неволе и оставленный для получения потомства. Радостью наполнилось сердце великого вождя.

Проводив северных гостей, Гирр вошел в хижину матери. Агу на этот раз не выходила к родовому костру. Кутаясь в шкуры, она сидела возле печи и задумчиво глядела в огонь. Мать матерей не могло согреть и летнее солнце. Она кивком головы велела сыну сесть рядом.

— Духи зовут меня к себе, — сказала она. — Когда богиня ночи гуляла по небу, прилетал ко мне дух Кри и звал с собой.

Агу надолго замолчала. Молчал и Гирр. Он думал о смерти. Люди рождались, росли, мужали, старились и умирали. Отчего это? Человека не давит дерево, не рвет зверь, а он теряет силы, и живая душа покидает мертвое тело.

— В молодые годы я подарила роду восемь детей, — раздумчиво говорила старуха, глядя в огонь. — Все они ушли во власть духов, остался ты один. Старая Агу гордится тобой, гордится великим вождем, какого не знало лесное племя. Агу спокойно уйдет в мир духов.

Гирр подавленно молчал.

— Агу не только дарила детей, она берегла родовой очаг, не давала умереть огню, хранила обычаи рода и много сил отдала, чтобы племя жило и крепло. Пока ты вождь, мой дух будет спокоен и в мире теней. Но придет и к тебе старость… — Мать матерей замолчала и прикрыла глаза. Затем выпрямилась, повернула к сыну строгое лицо, в глазах мелькнула прежняя зоркость. Она продолжила, как заклинание: — Чтобы дела твои не умерли с тобой вместе, готовь вождя для племени, по мудрости равного себе… — Она снова сникла и закончила тихо: — Юм не мой сын, но сын Кри… Я все сказала. Теперь иди, дух Агу просит покоя.

Гирр ткнулся лицом в плечо матери, поднялся и вышел, не сказав ни слова.

Старейшие матери рода видели, что ночью Агу вышла из хижины, а куда и зачем, не знали. Мать матерей исчезла. Поиски не дали никаких результатов. Лишь на второй день старый Зул отозвал вождя в сторону и тихо сказал:

— Живой дух оставил мертвое тело Агу в береговой пещере.

Люди лесного племени не пользовались пещерой. Когда-то давно в ней будто бы жили их предки, спасаясь от зверей и непогоды. Позднее с берега рухнула в реку скала, образовав шиверу и порог. От незамерзающей воды всю зиму поднимался холодный туман, покрывая стены в пещере инеем. Люди покинули ее. Она оказалась непригодной и для хранения запасов пищи, да и особенных запасов у людей не было. Так ли было на самом деле, знают только боги и духи.

Гирр вслед за Зулом спустился на площадку перед входом в пещеру по довольно крутой тропинке в расщелине скалы. Здесь, к удивлению великого вождя, под козырьком нависших камней лежала куча хвороста и смолья. Зул достал из углубления малую корзину, изнутри промазанную глиной. В корзине тлели горячие угли, что еще больше удивило Гирра. Старик быстро распалил смолье, вооружился факелом, второй вручил вождю и смело шагнул внутрь пещеры. Агу лежала вверх лицом недалеко от входа, ее руки были сложены на груди вниз ладонями. Будто мать матерей точно знала минуту своей кончины и приготовилась уйти в мир теней. Почему Агу захотела умереть в этой забытой людьми пещере, знал только Зул. Он неторопливо и теперь уже бесстрастно изложил давно минувшие события.

Зул был ровесником Агу. Став умелым охотником, он предлагал ей богатые ожерелья, но Агу отвергала их и ласкала других мужчин племени. Сердце Зула не хотело никого из женщин, охотник искал ласки только Агу и всюду преследовал ее, а она, стройная и гибкая, смеялась ему в лицо и еще сильнее тревожила сердце. Зул поздно узнал женщин, но и тогда Агу казалась ему богиней ночного неба среди тусклых звезд. В этой пещере Агу ласкала непобедимого в состязаниях охотника Кри и подарила роду Гирра, великого вождя лесного племени.

— Ты знал, что мать матерей ушла умирать в пещеру? — спросил Гирр.

— Нет. Я нашел ее случайно.

— Кто принес к пещере дрова и горящие угли?

— Я, — неохотно признался старик.

— Для чего? — пожал плечами Гирр.

Зул замялся, опустил глаза:

— Я все скажу великому вождю после погребения Агу.

— Хорошо, — согласился Гирр.

Старейшую мать матерей схоронили с почестями. Кроме пищи, теплой одежды и соболиных шкур, в погребальную яму поставили большой родовой очаг, что оберегала она много лет и днем, и в бессонные ночи. Зул положил к ногам Агу вылепленные из глины и обожженные в огне фигурки зверей и птиц.

Смерть матери Гирр перенес легче, чем гибель отца, но ее последние слова несколько дней занимали мысли великого вождя. Перед смертью мать матерей не жаловалась на слабость и недуги. Мудрая Агу думала о судьбе племени, о судьбе ее рода. И умирающего Кри беспокоила та же забота. «Буду просить духов, чтобы помогали тебе», — вспомнил Гирр слова отца.

Через какое-то время великий вождь напомнил Зулу о его обещании, и старик снова повел его в пещеру.

— Когда Агу совсем отвергла меня, захотелось мне сделать что-то такое, чего не умели другие мужчины племени, — Зул поднял над головой факел, осветив стену пещеры. — Много лет и зим я тайно выбивал вот это…