В штате Иллинойс, в Северной Америке, на берегу реки Чикаго, изливающейся в озеро Мичиган, я навестил одного друга юности, который переселился сюда двадцать лет назад и основал здесь большую ферму. Однако дела его шли не слишком хорошо. И вот как-то раз разразилась страшная буря, сорвавшая все бревенчатые дома и крутившая в воздухе самые большие деревья, словно пух. Вихрь, разумеется, подхватил моментально и нас, и человек десять рабов-негров, да около сорока индейцев, и мы успели только заметить, как из земли вырвало два каменных колодца.

Когда мы опустились на землю в пустынной местности, милях в десяти дальше на запад, оказалось, что рядом с нами лежат, отделавшись лишь легким испугом, все наши спутники. Вокруг также валялись аккуратно перенесенные ураганом и отдельные части домов. Ошеломленные рабы и рабочие-индейцы тотчас сложили новые дома, и спустя шесть дней была готова новая ферма. Но самое необычное случилось с обоими колодцами: представьте себе, любезные друзья и товарищи, вырвав из земли эти каменные колодцы, ветер принес их на новое место без всякого повреждения и снова вбил в землю.

Мы остолбенели от этого чуда, и когда я, повинуясь непреодолимому влечению, подошел ближе и качнул рукоятку сперва одного, а потом и второго колодца, из обоих полилась полная, густая струя.

— Эй, Мюнхгаузен, — крикнул мой друг. — Что это такое? Колодцы стали как раз над источником?

Но я отскочил назад, потому что жидкость, которая текла из них, была не водой, а горным маслом — нефтью. О подземных нефтяных источниках не имели до тех пор никакого понятия, — и прежде чем я покинул спустя полгода Америку, я получил в Нью-Йорке письмо от моего друга, сообщавшего мне, что спрос на нефть сильно увеличился, его колодцы работают день и ночь, и он вскоре будет миллионером. В этом случае оказалась неверной старинная пословица: «На ветер надеяться — без помола быть!..»

Впрочем, ураганы большей частью возникают на юге, точнее в Центральной Америке. Однажды я пережил почти такую же сильную бурю в Вест-Индии, на острове Кубе, где растут самые лучшие сигары. Мой друг Брандизе (по-русски — Дождевой червь), когда началась буря с дождем, хотел перебежать на свою фабрику, но едва он ступил за дверь, его тотчас же закружил вихрь и в то же время расстегнул сверху донизу непромокаемый плащ. Когда же он быстро повернулся от страха и изумления, тот же вихрь снова застегнул ему плащ, но сорвал и унес его шляпу… Вы сами видите, что эта чудесная история должна быть правдива, как ни кажется она невероятной; в противном случае, как же могла бы она случиться?..

Впрочем, в Америке любят также и всевозможные шутки. Однажды, сидя в ресторане, в Филадельфии, я наблюдал за игрой в карты двух мужчин, мистера Кольвина и мистера Станхопа, игравших на такой завтрак, которого еще никогда не бывало. Мистер Станхоп проиграл и вечером, в Жокей-клубе, сообщил своему приятелю, что завтрак будет сервирован на следующий день, на высоте шести-семи тысяч футов над землей, и пригласил также меня. Утром я зашел за мистером Кольвином, и мы в назначенное время явились на условленное место, где нас уже ждал мистер Станхоп с готовым к подъему воздушным шаром. Его кухарка несла маленькую переносную кухню и, когда мы уселись, подала ее своему барину. Мы трое и воздухоплаватель уже сидели на своих местах, когда Станхоп попросил кухарку помочь ему поставить кухню. В тот момент, когда девушка поднялась в корзину, по знаку Станхопа отдали канаты. Шар с быстротой молнии поднялся на воздух. Кухарка завизжала не своим голосом, а ее барин хладнокровно произнес:

— Сделайте нам четыре хороших бифштекса, но смотрите, не зароните искры, а не то мы взорвемся!

Кухарка, дрожа, повиновалась… Бифштекс был очень нежен, а взятое шампанское отличалось превосходным вкусом. В конце нашего путешествия Станхоп сказал:

— Ну, вы позавтракали на высоте две тысячи метров, и завтрак на каждую персону обошелся мне более полутора тысяч рублей. Подъем на воздушном шаре стоит мне три тысячи рублей, а кухарке за пережитый ею ужас я даю две тысячи рублей, — довольны вы, мистер?

Разумеется, тот ответил утвердительно при нашем искреннем хохоте; а теперь спокойной ночи, господа, в следующий раз расскажу больше!

С этими словами барон Мюнхгаузен закрыл за собой дверь, и слушатели, пораженные его поспешным уходом, с сожалением прислушивались к шуму его быстрых шагов.

Однако вскоре он вернулся назад и с досадой сказал за дверью:

— А ведь я опять забыл, — и снова вошел в комнату. — Извините, почтенные господа, друзья и товарищи! Уже двадцать раз я собирался спросить вас, помните ли вы еще генерала Скрбуданского, о котором я как-то рассказывал вам?.. Я познакомился с ним в Варшаве, во время моего первого путешествия в Петербург, и он поразил меня своей серебряной пластинкой в черепе, которую он поднимал во время попоек, чтобы выпустить винные пары. По вашим дружеским кивкам я полагаю, что все вы хорошо помните его. Ну, я должен еще рассказать вам, какого странного заместителя имел однажды этот генерал. — И, подойдя к столу, за которым сидело все общество, барон, торопясь, продолжал рассказ стоя: — В то время, перед началом русско-турецкой войны, Скрбуданский также заявил о своем желании поступить на службу и получить начальство над крупной частью. Его отряд расположился на самой турецкой границе, в маленьком городке. Я с моими гусарами стоял в соседней деревне. Однажды, рано утром, я встретил крестьянина, ехавшего в лес, чтобы привезти оттуда несколько мешков кедровых орехов. Так как мой отряд был на отдыхе, то я решил проводить крестьянина и поехал вместе с ним.

Мы набрали видимо-невидимо кедровых орехов, которые, впрочем, не в моем вкусе. Конечно, для сбора орехов нам пришлось походить по лесу, затем мы стали носить орехи к телеге и высыпать в мешки. И вот, когда все мешки были почти наполнены, мы услышали странное ворчанье и, взглянув в ту сторону, увидели громадного медведя, который уже почуял запах орехов, до которых медведи большие охотники, и, не церемонясь, влез на телегу. Михайло Иваныч сунул лапу в ближайший мешок и напихал полную пасть орехов.