Ну его нафиг, решил парень, прыгнул ко вчерашнему крейсеру, набрал там всякого мусора, чтобы забить до отказа трюм, и вернулся в систему Галоги.

– Павел, я должен задать тебе вопрос, - сказал предводитель колонии, пронзительно глядя парню в глаза.

– Конечно. Спрашивай.

Внешне юноша был безмятежен, но подобное начало разговора ему не понравилось. Дидмон встал, походил по кабинету и снова сел на свой стул. Волнуется. Потянулся было к колокольчику, почему-то остановил руку на полпути, поморщился. Не хочет звать Грету?

– Скажи, Павел, моя внучка приходила к тебе в комнату вчера ночью?

– Да, приходила, - спокойно ответил парень.

Выгораживать девушку он не собирался. Врать её деду в лицо - тем более. По крайней мере, пока. Честность - лучшая политика, всегда считал Павел. Если говорить по возможности правду, гораздо меньше шансов быть пойманным на лжи (что всегда плохо влияет на отношения между людьми), да и в собственном вранье не запутаешься.

– Это хорошо, что ты честен, - проскрипел Дидмон каким-то неожиданно севшим голосом.
– Что вы делали в это время?

– Разговаривали, - всё тем же спокойным тоном признался парень.

– О чём?

– Она просила рассказать мне о других мирах.

– Что именно?

– О том, как там живут люди.

– И ты рассказал?

– Да.

– А сама она что-то о нашем мире рассказывала?

Вопрос был задан ровно таким же тоном, как и все предыдущие, и вроде бы ничего не сигнализировало о том, что ответ на него как-то особенно заинтересует предводителя. Павел же, который появление такого вопроса предвидел и все последние секунды лихорадочно размышлял, что на него отвечать, умудрился продолжить разговор, не сбившись и не изменив интонации.

– Да.

– О чём?

– Как живёте вы здесь.

Это тоже было правдой, но не всей.

Дилемма заключалась в том, что Павел не знал, имеется ли у Дидмона полная запись их с Гретой вчерашней беседы. Если да, то старик знает о том, что его внучка случайно сболтнула юноше про шахты. Равно как и о том, что Павел потом пытался расспросить про них поподробней. В этом случае данный разговор не имеет своей целью получение нужной информации, и Дидмон просто играет с ним, как кошка с мышкой. Если же такой записи нет, то предводитель знает о содержании ночной беседы только со слов Греты, или даже просто из собственных размышлений. И сейчас хочет убедиться в правильности некоторых своих выводов.

В первом случае врать бесполезно. Хотя сильно хуже от вранья, скорее всего, уже не станет. Во втором - лгать просто необходимо. Ради собственной безопасности. А также ради того, чтобы хотя бы частично вывести из-под удара девушку. Всё-таки, несанкционированный контакт с чужеземцем при компрометирующих обстоятельствах - это одно. А предательство интересов колонии - совсем другое.

– И больше ни о чём?
– как бы между делом уточнил Дидмон.

– Вроде бы, больше ни о чём, - невозмутимо пожал плечами юноша.
– Я, во всяком случае, больше ничего не помню.

– Хорошо, Павел, - кивнул старик. На его лице по-прежнему не отражалось никаких эмоций.
– Когда ты в следующий раз полетишь за добычей?

– Завтра с утра, наверное.

– Можешь снова остаться в моём доме на ночь, если хочешь. Не беспокойся насчёт Греты. Она не будет слишком строго наказана. Я отослал её к родителям.

Приглашение переночевать - это что? Просто дань вежливости и партнёрским взаимоотношениям или попытка заманить в ловушку? Если первое, то предложение необходимо принять. Если второе... Юноша некоторое время колебался, потом почувствовал на правой руке успокаивающую тяжесть бластера и решился. "Уж не собираешься ли ты перестрелять всё население посёлка?" - ехидно спросил он сам себя. "Почему нет? Заряда хватит", - холодно отозвался себе же.

– Да, конечно, Дидмон. Буду рад провести ночь в твоём доме, - спокойно отозвался парень.

"Но бластер в эту ночь снимать с руки не стану", - закончил он про себя.

Сегодня Павел решил рискнуть. Один из крейсеров, отмеченных на карте, был снабжён весьма любопытным примечанием: "Проникнуть на борт не удалось, кругом мины". А между тем, крейсер до сих пор оставался "в живых", то есть при попытке приблизиться начинал ругаться и требовать код доступа. Это значило, что там внутри сохранилось какое-то питание и живая электроника.

Вот только мины...

Каждая пространственная мина представляла собой фактически, маленький космический корабль. Только без экипажа. Зато с очень мощным термоядерным зарядом внутри. При появлении рядом подходящей цели, мина включала двигатель, приближалась к ней и взрывалась. Отдельные мины даже оснащали небольшим прыжковым приводом, позволяющим им миновать заградительный огонь жертвы. Примечательно, что для мин обычно использовался не тритиевый-литиевый заряд, как обычно, а дейтериевый. Дейтерий гораздо труднее взорвать, и при его реакции не образуется проникающих быстрых нейтронов, весьма эффективно воздействующих на любую органику. Зато он, в отличие от трития, абсолютно стабилен. Поэтому, будучи однажды поставленными, такие мины способны сохранять свою смертоносность десятилетиями. А то и веками. Если, конечно, заранее не взвести механизм самоликвидации.