— Не сердись, но мне хотелось бы иметь к этому делу более непосредственное отношение. Пойми, меня гложет совесть, что я никогда не наведывалась с тобой к врачу. А может быть, надо было. Может быть, я могла бы чем-то помочь в твоем лечении. Во всяком случае, теперь все будет иначе. Я буду ходить с тобой.

— К врачам?!

— Да. Почему ты так взволновался? Ты меня стыдишься?

Он выдержал ее пристальный взгляд, но она заметила, что при этом он значительно побледнел. Ответил он не сразу:

— Просто это кажется мне бессмысленным. К урологу не ходят с женами.

— Ничего страшного. Введем новую практику.

— Нет, Катя. Я и так достаточно унижен своим положением. Не делай его еще унизительней. Можно подумать, что ты мне не веришь.

— Ну-ну! В чем я могу тебе не верить? «Проговорился! — ликовала она. — Проговорился, потому что не мог он сказать „не веришь“, если бы был чист. Он мог сказать так только потому, что совесть у него нечиста. Это „не веришь“ — его выдало».

Но он ничего, казалось, не заметил и продолжал, все больше горячась:

— Неужто ты думала, что я могу сознательно уклоняться от лечения?

— Я этого не говорила! — быстро заметила она. — Почему это пришло тебе в голову?

— Но я понял твои слова именно так. Зачем бы тебе иначе заводить весь этот разговор?

— Какая глупость! Я тебе не верю?! Я просто переживаю, вдруг эти врачи, у которых ты до сих пор лечился, ничем тебе не помогали, а ты тем не менее надеялся на них, ходил к ним… Мне следовало узнать про них заранее, прежде чем ты стал у них лечиться. Вдруг они ничего из себя не представляют? Верить такому врачу — лучше уж совсем не лечиться!

— Боже, какой взрыв заботы! Нет, ты мне все-таки не веришь. Но я не понимаю — почему?! И почему ты перестала верить мне именно сейчас?! У тебя было почти четыре года!

— Да сколько можно говорить — я верю тебе, верю, верю! — Катя не выдержала и взорвалась. — Я верю, что ты лечился честно, но я больше не верю в то, что врачи эти могли тебе помочь! Врач, если это настоящий врач, давно бы пришел к каким-то результатам!

— У тебя превратное понятие о медицине, — мрачно ответил он. — Дело не во враче. Дело только во мне.

— И тем не менее я хочу проверить, насколько были профессиональны врачи, к которым ты ходил. Ты помнишь их фамилии?

— Что ты говоришь?

— Фамилии. — Катя говорила очень твердо. Игорь был заметно смущен. — Я возмущена тем, как халатно отнеслись к тебе эти господа, и хочу проверить их компетентность, и имею на это право. Есть закон.

— Катя, не сходи с ума, у них лечится весь район.

— Тем хуже для района. Значит, ты не одинок в своей беде. Их фамилии ты можешь мне назвать?

— Боже мой, откуда мне помнить фамилии?! Обычные врачи, врачи из нашей поликлиники…

— Урологи из нашей поликлиники? Сколько их?

— Двое. Принимают попеременно.

— Ты был у обоих?

— Да. Но я не понимаю… Зачем тебе все это? Ты что, хочешь предъявить им какие-то обвинения?

— Прежде всего я хочу разобраться.

— Тебе вожжа под хвост попала? Именно сейчас, когда они уже забыли, кто я такой?!

— У них осталась твоя история болезни.

— Катя, не ставь в смешное, глупое положение себя и меня. Не ходи к ним.

— Ты настаиваешь на этом?

— Да, я прошу тебя…

Он выглядел растерянным, сломленным, и жалость снова шевельнулась в ней. «Может быть, он ни в чем не виноват… — подумалось Кате. — Может быть, он на самом деле лечился и потерял всякую надежду… И теперь я пытаюсь унизить его в очередной раз…» Но тут же она вспомнила о ключах. «Нет, он лжет. Не знаю почему, но он лжет мне. Эти ключи могут принадлежать мужчине, но могут принадлежать и женщине. Если дело не в сексе — то дело в чем-то еще».

«А имеешь ли ты право узнавать, в чем дело? — В ней снова проснулся тот самый противоречащий голос, который не давал ей покоя все утро. Только на этот раз он не обвинял Игоря, а защищал его. — Ты давно утратила к нему интерес, предоставила ему жить своей жизнью, в которую не вмешивалась. И теперь, когда перед тобой доказательства, что жизнь эта, отдельная, тайная, неведомая тебе жизнь на самом деле у него была, — теперь ты вдруг всполошилась и захотела узнать все?! Да разве он потрошил тебя, выспрашивая, где ты ночуешь время от времени и кто испачкал простыни на твоей кровати?! Разве он следил за тобой?! Так почему ты не оставишь его в покое, тем более теперь, когда вы живете вместе последние дни?»