Все большее внимание, уделяемое Intel микропроцессорам, привело к тому, что некоторые старые сотрудники компании, работавшие в других областях, почувствовали себя лишними. Одной из первых потерь стал астрофизик Тим Мэй, решивший в свое время проблему альфа-частиц и сохранивший миллионы долларов бизнесу запоминающих устройств. К началу 1986 года Мэя, одного из самых старых инженеров, который неоднократно отказывался от перехода на руководящую работу, перевели на новый уровень старшинства и жалованья, известный внутри Intel как 10-й уровень. В течение последних двух лет, когда финансовые трудности компании усугублялись конкуренцией со стороны японцев и спадом в компьютерной отрасли, Мэй занимался исследованиями в области программирования на языке LISP и искусственного интеллекта.

"Я терпеть не мог ходить по коридорам в этой мрачной атмосфере и ловить на себе насмешливые взгляды людей вроде Леса Вадажа, который считает, что я строю башни из слоновой кости, — вспоминает Мэй. — В Intel всегда было сильно ощущение, что ты либо работаешь над важным проектом, либо являешься мертвым грузом".

Затем Джин Майеран, босс Мэя, дал плохой отзыв о его работе. Майеран объяснил, что ему было неприятно так поступать, но компания решила повысить процент плохих отзывов. Нужно было несколько сократить штаты, а плохой отзыв становился первым важным шагом для увольнения без компенсации.

— Я исследователь, — ответил на это Мэй, — Я долго и старательно работал на эту компанию.

— Мы ничего не снижаем, — сказал Майеран, — Твоя зарплата осталась прежней. Льготы по акциям — тоже.

Но возмущенный Мэй не желал принимать плохой отзыв без борьбы. Он вычеркнул из него большие куски, сделав на полях пометки вроде "Это дерьмо" или "Это нонсенс".

— У меня никогда не было плохих отзывов, — продолжал упорствовать он. — Я отказываюсь принять его только из-за того, что сейчас трудные времена.

Ситуация с Мэем была нетипичной. В отличие от большинства сотрудников Intel у него не было ни семьи, ни закладных, ни ответственности по ним. Он пользовался льготами по акциям, но никогда не получал наличности со своей доли. С самого первого своего дня в Intel он регулярно вкладывал еще 20 % своей основной зарплаты в акции Intel, используя отдельную схему приобретения, предлагаемую компанией. Он также вложил средства в Sun и Apple, когда они стали открытыми компаниями.

Получив отзыв, Мэй сообщил Майерану, что собирается взять выходные на следующие два дня — четверг и пятницу.

"Я сказал себе: это оскорбление. Это чертово оскорбление. Я не собираюсь терпеть это дерьмо". С такими мыслями в голове он поехал в пятницу в Санта-Круз и купил себе новый дом. В понедельник он вернулся в офис и подал заявление об увольнении.

До того как Мэй освободил свой рабочий стол, он получил сообщение, что его хочет видеть Энди Гроув. Это было "выходное собеседование" — стандартная процедура, которую Гроув иногда использовал, чтобы попытаться уговорить увольняющегося изменить свое решение либо извлечь какие-то уроки из его ухода.

— Я слышал, ты уходишь, — начал Гроув.

— Да, — ответил Мэй.

— Можем мы поговорить об этом?

— Вы можете вернуться в прошлое на машине времени и дать мне хороший отзыв, — резко ответил Мэй. — Я здесь лишний. Балласт. Наши дорожки разошлись. Все, над чем я работаю, вам не интересно. Все вокруг враждебны, полно моральных проблем.

Гроув пять минут отговаривал Мэя, остальные же тридцать пять минут беседы делал пометки, слушая критику старого инженера в адрес Intel.

Гордон Мур был огорчен сильнее: ему много приходилось общаться с Мэем в последние годы. Он попросил Мэя дать некоторые предложения по сверхдолгосрочным исследованиям, которыми должна заниматься компания. Напоследок Мур сказал, что ему очень жаль, что Мэй уходит, и спросил, могла ли компания что-то сделать иначе.

Крэйг Барретт, бывший профессор Станфорда и босс Мэя, стал теперь старшим вице-президентом. Когда Мэй пришел к нему на выходное собеседование, Барретт сидел, усмехаясь, как умел только он один.

— Наконец ты делаешь большой шаг, — сказал он. — Я надеюсь, что все у тебя будет хорошо.

Выдвижение Барретта на должность старшего вице-президента стало причиной ухода Уилла Кауфмана, руководителя завода, постепенно продвигавшегося по служебной лестнице Intel. Кауфман обнаружил, что по мере того как в нем растет уважение к японской технологии производства, ему все труднее становится мириться с политикой верхушки Intel.

"Последняя моя миссия на должности вице-президента [по обеспечению качества] состояла в том… чтобы заставить руководство компании, включая Энди, принять некоторые меры для поддержания конкурентоспособности. Но они были глухи, — рассказывает он, — Внутренне вся производственная организация начала верить в вещи вроде JIT (just-in-time) — управление по принципу "точно вовремя", когда товарные запасы держались на максимально близком к нулю уровне, а после каждой стадии производственного процесса продукт, прежде чем пройти следующую стадию, проверялся на наличие дефектов. Они "брали специфические участки производства и пытались собрать вместе коллективы людей, чтобы сообща подумать, как улучшить свою работу. Но без руководства сверху это очень трудно развить. Люди, слыша противоречивую информацию, не знают, в каком направлении им следовать. Я пробовал убедить Энди изменить отношение к тому, что он делает. Но у него не было времени, да и не верил он в это".