– То есть вина Сына доказана? – уточнил Забродин.

– Полностью, – кивнул Семенов.

– Ну что ж, можно производить итоговую оценку. Сколько мы давали предварительно?

Владимир Григорьевич посмотрел на Юлию Шляго, но та молчала, словно не замечала взгляда шефа. Голос подал второй помощник, Суханов.

– Если я не ошибаюсь, – он повернулся к приколотым на демонстрационных досках схемам и поискал глазами нужный график, – мы давали семьдесят пять. Хотя лично я считаю, что и этого много. Пьяный мужик в состоянии аффекта, чувствует себя обманутым, преданным, попал в тяжелую финансовую ситуацию. Если все эти обстоятельства доказаны, то… – Он перевел глаза на Семенова, который кивнул, подтверждая, что все доказано. – Тогда я бы предложил скорректировать предварительную оценку и снизить баллы до шестидесяти.

– Эк хватил, – усмехнулся Забродин. – Ты своего не упустишь, как я погляжу. Ну а ты, Юля, что скажешь? Согласна со Славой или у тебя свое мнение?

– Я, безусловно, согласна с тем, что говорит Вячеслав, обман и предательство – это очень болезненный удар, с которым не все могут достойно справиться. И согласна, что предварительную оценку можно скорректировать в сторону снижения. Однако я бы хотела, если позволите, поделиться другим соображением. – И она выжидательно посмотрела на Забродина.

Тот сделал разрешающий жест кистью руки, при этом сверкнули сапфировые запонки на манжете.

– Давай, говори.

– Если мы с вами сходимся во мнении, что обман и предательство – это сильный аргумент, то этот аргумент должен быть по достоинству и справедливости оценен в поведении Игрока. Поэтому я предложила бы повысить синие баллы в оценке убитого, который, по сути, спровоцировал Сына. Впрочем, окончательное решение, как всегда, за вами, Владимир Григорьевич. Я ни на чем не настаиваю.

Забродин довольно рассмеялся, и Семенов не понял, что ему так понравилось.

– Умно, – сказал Владимир Григорьевич. – Хвалю. Пятерка тебе, девочка. Ну, Славка, что ты на это скажешь?

Помощник, который продолжал с настойчивостью маньяка все записывать, только пожал плечами, не отрываясь от своего блокнота.

– Как скажете, Владимир Григорьевич, – проговорил он, не поднимая глаз. – Вам решать. Но лично я считаю, что поведение Игрока оценено вполне адекватно.

– Сколько мы ему в общей сложности насчитали? – спросил Забродин.

Семенов ухмыльнулся про себя. Шеф сидит совсем рядом с демонстрационными досками, ему стоит только голову повернуть, и он все графики увидит. А помощнику-писаке нужно всматриваться, потому что расстояние до плакатов получается не меньше пяти метров, номер-то президентский, комната для совещаний просторная, с длиннющим столом, и шеф сидит во главе, рядом с графиками, а Суханов – на противоположном конце, напротив Семенова. Графиков-то много, и не сказать, чтобы они были очень крупными. В общем, ведет себя заказчик как большой барин. Ну, да ладно, не ему, Семенову, судить, у них там свои таски.

– Сорок восемь синих и двадцать три красных, – отрапортовал Суханов.

– Значит, так, повышаем синие баллы до шестидесяти восьми, – вынес вердикт Забродин. – Это будет справедливо.

– Что же получается, у убитого синих баллов больше, чем у убийцы? – возмутился Суханов. – Так не может быть!

– Очень даже может, – невозмутимо произнес Забродин. – Этот игрок столько наворотил глупостей и гадостей, что шестьдесят восемь ему будет в самый раз. А ты, Славка, имей совесть, не торгуйся.

Семенов уловил полный ненависти взгляд, который Суханов бросил на Юлию. Ну, ясен пень, два помощника одного шефа никак хозяйскую любовь поделить не могут. Плавали, знаем.

Забродин нравился Семенову все меньше и меньше. На этих совещаниях они обсуждают человеческие судьбы и трагедии. Обсуждают даже убийства. И делают это цинично, сухо, обстоятельно, как будто товар на рынке выбирают. Ему, Валентину Семенову, повидавшему за свою службу немало трупов и убитых горем близких погибших, такой цинизм неприятен. И баллы какие-то… Спросить нельзя, а понять ничего невозможно.

Для того чтобы найти неуловимую Яну Орлову, оперативникам Роману Дзюбе и Геннадию Колосенцеву нужно было первым делом разыскать Евгению Головкину, чьей сим-картой, судя по всему, пользовалась Яна. Но это оказалось не так уж и просто. То есть сначала все пошло довольно быстро, а потом застопорилось: выяснилось, что Евгения нигде не учится, не работает, проводит время как ей вздумается и тусуется с компанией наркоманов. В частности, благодаря помощи местных милиционеров удалось выловить знакомых Жени, которые сказали, что вроде бы Женька уехала к кому-то на дачу, но к кому именно – никто не знал, и родители ее тоже этого не знали, только вздыхали и говорили, что не могут за ней уследить и она совсем от рук отбилась. Правда, вроде бы обещала вернуться в воскресенье вечером.