Взмахом правой руки Чиун отправил и эту тайну в кучу хлама, не достойного его внимания.

— Далее. Куда исчезал Филдинг, когда я искал его на опытном участке в пустыне?.. — продолжил Римо.

— Подожди, — прервал его Чиун, — это твоя тайна номер три?

— Да, — ответил Римо.

— Понятно. Можешь продолжать. Я просто хотел расставить их по порядку.

— Да, это тайна номер три, — сказал Римо. — Филдинг исчезает куда-то в пустыне. Где он был? Неужели он лгал, когда говорил, что, должно быть, вышел из-под тента в тот самый момент, когда я вошел? По-моему, лгал. Но зачем ему мне врать, если он знает, что я хочу защитить его?

Чиун отмахнулся и от загадки номер три, теперь уже обеими руками.

— И почему, скажи на милость, такая бойня вокруг этого проекта? Убивают налево и направо. Торговцев. Строителей. Кто стоит за этими убийствами? Кому надо испортить замечательное дело? Это тайна номер четыре.

Римо подождал, пока Чиун отмахнется и от этой загадки. Но на этот раз Чиун не шелохнулся.

— Что, папочка?

— Ты совсем закончил? — спросил Чиун.

— Совсем.

— Хорошо. Тогда вот тебе тайна номер пять. Если человек отправляется в путь и покрывает тысячи миль, чтобы достичь места, которое находится всего лишь в нескольких милях, как называется то, что он делает?

— Неправильный выбор направления.

Чиун поднял палец.

— О, да, но тайна не в этом. Это был лишь вопрос. Тайна в том, почему человек, сделавший это и понявший свою ошибку, тем не менее снова и снова идет в неправильном направлении? Вот в чем тайна!

— Я надеюсь, эта болтовня имеет какое-то отношение к теме нашего разговора? — сказал Римо.

— Конечно. Она имеет отношение к тому, что находится в голове между твоими ушами. Тайна номер пять — это ты. Ты двигаешься и двигаешься всегда в одном направлении, в поисках ответов. И когда не находишь их, продолжаешь двигаться в ту же сторону.

— И что ты предлагаешь?

— Чтобы разгадать твои тайны — сколько их было, четыре? — предлагаю тебе пойти в другом направлении.

— В каком?

— Например, допустить, что твое мнение о мистере Филдинге ошибочно. Он не жертва, а злодей и олицетворяет не добро, а зло. И наверное, понял то, что видно почти каждому, а именно, что ты глупец. — Чиун хихикнул: «В конце концов, это не такая уж большая тайна».

— Ладно. Допустим, ты прав. Но тогда зачем он все это делает? Если он — зло, зачем ему делать добро?

— И снова я скажу: не торопись из ложных посылок делать неправильные выводы. Остановись, чтобы осмотреться. А иногда и подумать.

— Ты имеешь в виду, что Филдинг, может быть, замыслил какое-то черное дело?

— Ага. Солнце наконец всходит, даже после самой темной ночи.

— Но зачем Филдингу это надо?

— Из всех тайн на свете самая непостижимая — человеческое сердце. Это миллион загадок, которые не имеют решения.

Римо плюхнулся на диван и закрыл глаза, словно вознамерился все-таки разгадать эти загадки.

— Как типично по-американски. Раз решения нет, ты будешь изводить себя, пытаясь найти его. Отвлекись. Лучше займись чем-нибудь из того, что у вас называется спортом. Вроде того, когда два глупца стараются попасть друг в друга мячом, по которому стукают лопатками. Я сегодня видел это по телевизору.

— Он и не стараются попасть друг в друга. Они стараются послать мяч туда, откуда другой игрок не мог бы отбить его обратно.

— Почему бы тогда просто не выбить его за забор?

— Это не по правилам.

— Тогда это глупые правила, — сказал Чиун. — А почему тот толстый парень с длинными волосами и лицом рыбы-собаки заважничал, как петух, после того как попал по мячу?

— Понимаешь, это довольно сложно. — Римо приподнялся было, собираясь начать объяснение, но передумал. — Это теннис. Я расскажу тебе о нем в следующий раз.

— И еще. Зачем они занимаются любовью друг с другом, если они на самом деле соперники? Одно дело, когда мужчины любят красивых женщин с короткими, помогающими при деторождении ногами и с ушами без дырок для серег. Но играть в любовные игры друг с другом — это отвратительно.

— Они вовсе не любят друг друга, — сказал Римо. — Просто так называется счет в игре.

— Вот опять. Опять ты лжешь, только потому, что я кореец. А ведь я слышал по телевизору, что у того, с лицом рыбы-собаки, была любовная игра [2] . Разве телекомментатор Говард Коселл станет меня обманывать?

— Не станет, если желает себе добра.

Римо снова опустился на диван и задумался над тайнами Филдинга. Пусть Чиун разгадывает тайны тенниса и правил подсчета очков. Каждому свои тайны... Похоже на цитату из Библии. Он помнил из Библии многое. На нее часто ссылались сестры-воспитательницы в его детском приюте, хотя читать ее детям они не рекомендовали. Очевидно, опасались, что бог, подглядывавший в ванные комнаты и повелевавший им мыться в нижнем белье, — такой бог вряд ли сумеет оградить себя от пытливых умов любознательных восьмилеток. Такова природа всякой веры, и чем сильнее вера, тем сильнее недоверие и взаимонепонимание, на которых, похоже, она основана.