Голосование по выборам в Думу еще не завершилось (хотя результаты его уже были очевидны), когда социал-демократы сумели наконец собраться в Стокгольме на свой «объединительный» съезд. Меньшевики имели преимущество с перевесом от 12 до 15 голосов по каждому вопросу. В Центральный Комитет было избрано 7 меньшевиков и 3 большевика.

Главным вопросом съезда стало, конечно, отношение к Государственной думе. Резолюция по этому вопросу гласила, что необходимо «извлекать пользу из всех конфликтов, возникающих между правительством и Думой и внутри самой Думы, в интересах расширения и углубления революционного движения». Были сформулированы стоящие перед партией задачи:

1. Объяснять массам несостоятельность буржуазных партий средних классов, претендующих на выражение воли народа в Думе.

2. Подводить широкие массы пролетариата, крестьянства и простого населения городов к убеждению об абсолютной несостоятельности Думы как представительного института и необходимости собрать Конституционное собрание, представляющее весь народ, на основе всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права.

Так как и большевики и меньшевики надеялись на то, что революция должна проложить свой путь «через голову Думы», аграрная программа оказалась для всех делом первостепенной важности. Ленин предложил резолюцию в том же роде, что была одобрена на III (большевистском) съезде партии весной 1905 года, содержащую требование конфискации всех земель — церковных, монастырских, принадлежащих императорской фамилии, а также государственных и помещичьих — в пользу крестьян. Дальнейшей целью партии большевики объявляли национализацию земли. Меньшевистское большинство на съезде однако одобрило другую резолюцию по аграрному вопросу с требованием «муниципализации» земли, что означало передачу конфискованных помещичьих и других земель под контроль представителей местного самоуправления. Эта меньшевистская резолюция была очевидным компромиссом между программой национализации земли, выдвигавшейся большевиками и эсерами, и программой раздела помещичьих земель среди крестьян на основе индивидуальной частной собственности, которую защищали кадеты.

10 мая 1906 года состоялось официальное открытие Государственной думы, бойкотировавшейся рабочими под руководством своих социал-демократических лидеров. Накануне этого события произошла смена кабинета. Вместо графа Витте премьером был назначен Горемыкин. Распределение между политическими партиями в Думе оказалось следующим:

кадеты

190

беспартийные

100

трудовики

94

поляки и другие нацменьшинства

44

социал-демократы (меньшевики)

17

Вследствие тактики бойкота, на которой настаивал Ленин, из всех социал-демократов только меньшевики имели небольшую группу депутатов в Думе, но даже они попали туда более или менее случайно. Ленин и другие социал-демократические руководители повели яростную пропаганду против Думы на митингах и в социал демократических листках, которые снова стали выходить, разрешенные законом.

Правительство откровенно игнорировало Думу, оно не представило даже какую-либо законодательную программу. Думе предложили только рассмотреть несколько проектов законов, касающихся мелких вопросов. Первым законопроектом, предложенным правительством, был проект об ассигновании средств на прачечную и оранжерею в Юрьевском университете. В противовес правительству ведущие партии в Думе огласили декларации и программы, основанные на широких теоретических принципах. Но проработка их проектов в практических деталях оказалась весьма слабой, что было вполне естественно, так как практического политического опыта у этих партий не было. Правительство сделало несколько попыток найти взаимопонимание с оппозицией: во время премьерства Витте и после его отставки велись активные переговоры о вхождении кадетов в кабинет. Царь явно был готов на коалиционный кабинет с кадетским большинством при условии участия в нем других либеральных групп. Но кадеты отклонили все предложения официальных лиц, предпочтя сохранить свою программу: они ожидали полного политического краха правительства.

Однако правительство уже осознало (помогла тактика бойкота со стороны Ленина и других крайних радикалов), что Дума в своей борьбе не может опираться на радикальные элементы, а без этого революционное выступление невозможно даже в случае нарушения прав Думы. На деле Дума имела моральный авторитет, но не представляла прямой революционной угрозы. Все же Дума в одном аспекте могла рассчитывать на силовую поддержку — если не рабочих, то крестьян. Это касалось земельного вопроса. Кадеты выдвинули план принудительного отчуждения помещичьих — земель (с денежной компенсацией) и разделения их между крестьянами. Несомненно, такая мера должна была сделать Думу чрезвычайно популярной среди крестьян. Этот проект оказался гораздо ближе к потребностям жизни, чем абстрактные теории муниципализации и национализации земли, выдвинутые социал-демократами и эсерами. Правительство спокойно переносило жесточайшую критику членами Думы его действий в различных отраслях управления, но когда Дума приступила к обсуждению предложений по земельному законодательству, правительство прервало сессию. Роспуск Думы выглядел политической бестактностью по отношению к тем, кто ее поддерживал, но не противоречил основным российским законам, на которых основывалась сама Дума. Несмотря на это, большинство членов Думы, собравшись в Выборге (Финляндия), выпустили обращение к народу с призывом не платить налоги и не посылать в армию рекрутов, пока не будет созвана новая Дума.

6

Выборгское обращение сослужило Ленину хорошую службу, поскольку добавило еще один аргумент в пользу его непримиримой тактики. «Теперь не какие-нибудь «узкие и фанатичные» «большевики», а самые мирные легалисты-либералы, — писал Ленин в своей брошюре «Роспуск Думы и задачи пролетариата», — признали… этот иллюзорный характер российской конституции»[9]. В заключении той же брошюры он высказался так: «Роспуск Думы есть полный поворот к самодержавию».

Такой вывод делал политическую ситуацию весьма простой: наблюдалось повсеместное возвращение к тем условиям, которые существовали до 30 октября 1905 года. И Ленин не мог сдержать своего торжества: «Роспуск Думы — конец либеральной гегемонии, сдерживавшей и принижавшей революцию».

Появилась новая возможность провозгласить лозунг вооруженного восстания и потребовать созыва Учредительного собрания. Ленин так и поступил. Его призыв имел определенный успех. В конце июля началось восстание матросов и солдат в Свеаборге, распространившееся на Кронштадт. Ленин старался перенести восстание в Петербург, но это ему не удалось. В столице вместо восстания началась забастовка рабочих, но даже она оказалась слабой. Все предыдущие месяцы Ленин внушал петербургским рабочим, что Дума вредит их интересам. Поэтому неудивительно, что они не возмутились в связи с ее роспуском. Восстания в Свеаборге и Кронштадте были быстро подавлены. Несмотря на неудачу, Ленин сообщил в первом номере московской легальной газеты «Пролетарий», что это только первая волна забастовок и вооруженных выступлений и что нарастает новая волна. В действительности новой волны не последовало. Правительство только усилило репрессии. Вожаков бунтов расстреливали. Депутатов первой Государственной думы, подписавших Выборгское воззвание, подвергли судебному преследованию.

Но действия правительства не ограничивались репрессиями: начались приготовления к реформам. Новый премьер Столыпин, занявший место Горемыкина после роспуска Думы, имел собственный план земельной реформы. Вместо расширения крестьянских земель за счет помещичьих владений, его проект предусматривал повышение продуктивности крестьянских земель за счет экономических реформ, в особенности за счет введения индивидуального частного владения вместо общинной собственности на землю. 22 ноября 1906 года был опубликован указ, устанавливавший право крестьян требовать выделения индивидуальных участков в их частную собственность из общинных земель. Аграрная реформа Столыпина имела для России огромное значение. В мутных волнах политических раздоров оппоненты Столыпина не сумели оценить его истинное значение. Во многом благодаря его твердой руке осенью 1906 года быстро наступило умиротворение. Теперь оставалось мало надежды на успех революции, и продолжение тактики бойкота могло лишь дезорганизовать ряды революционеров.